Отцеубийцы

Ночь не принесла Шарке облегчения. Она быстро провалилась в сон, но там ее преследовали призраки битвы. Кроме солдат, захлебывающихся предсмертными воплями, была там и Тальда, чьи останки Дар и Трофей разметали по плацу. Затем Шарка снова смотрела, как наступают на нее кьенгары-воры, изуродованные Даром чудовища, о которых она раньше ни сном ни духом не ведала, хотя Морра их упоминала… А что до самой Морры, то ее плач, словно она тоже потеряла в бою кого-то из близких, до сих пор звенел в ушах Шарки. Кирш рассказал, что при виде убитого Мархедора обычно хладнокровная баронесса начала вести себя странно. То, как Шарка обнаружила новый Дар и исцелила им Латерфольта, добило Морру окончательно. Но почему?

Множество вопросов терзали усталый разум Шарки, пока она лечила все новые раны, пропуская мимо ушей приветствия и восхваления солдат. Тут очень кстати пришелся Хроуст: он как настоящий отец без устали утешал, разделял скорбь и гнев и уверял, что грифонам воздастся. «Это только начало, – говорил он, – они еще пожалеют!»

– Шарка! – позвали ее знакомым голосом, пока она держала руки над пулевым ранением на ноге солдата. Подняв голову, Шарка увидела яркие синие глаза.

– Фубар! – она улыбнулась впервые за два дня. – Я думала, ты погиб! Исчез ни с того ни с сего!

– Они меня подстрелили, сволочи.

А еще выбили несколько зубов, рассекли бровь и ударом содрали с щеки кожу до самого мяса… И все же ему повезло больше, чем многим другим.

– Прости, что не смог тебе помочь.

– Ты – тот самый Фубар, которого баронесса привезла из Тхоршицы? – перебил Хроуст, рассматривая мечника.

– Да, – Фубар стыдливо спрятал глаза, как всегда, когда кто-то из таворцев напоминал о его истории. – Но я готов и дальше доказывать свою верность Сироткам, мой гетман!

– Ты легко отделался. Пусть боги будут милосердны к тебе и далее.

Фубар отдал честь сердцем.

– Скажите, – спросил он, запинаясь от волнения и не поднимая головы, – этот человек, который едва не убил Латерфольта… Грифоний всадник… Он мертв?

Шарка вопросительно посмотрела на Хроуста. Тот подергал себя за ус, раздумывая. Солдаты вокруг и свита Хроуста тоже навострили уши.

– Нет, не мертв, – ответил наконец гетман. – Он ожидает суда, который определит его судьбу. Впрочем, у нее не очень много вариантов.

Под рукой Шарки Фубар нервно дернулся, шипя от боли, пока Дар сшивал его плоть.

– Надеюсь, вы… выберете ему… достойное наказание! – процедил он сквозь выбитые зубы, и Сиротки одобрительно закивали.

III. Суд

Суд состоялся спустя пять дней после штурма. За это время Козий Град превратился в полноценный военный лагерь, где разместилась армия Сироток. Весть о том, что великий Ян Хроуст и его воины-освободители за каких-то пару часов взяли твердыню, которую оборонял сам герцог Митровиц, распространялась все дальше, и к крепости стекались крестьяне, бродяги, разбойники – невеликое воинство, но полное надежды, которая не угасла даже за те пять лет, что Хроуст считался мертвым. Сиротки рассылали письма по городам и деревням, отправляли по всей Бракадии гонцов с известием о чуде: королевство будет свободно! Пришло время отомстить за Тартина Хойю и всех, кто встал на его защиту. Страна сбросит с себя стервятника Редриха, и никто не остановит восставшего из мертвых Хроуста – потому что Свортек, цепной дракон короля, сгинул, а его сила наконец принадлежит человеку из народа. Новая Хранительница Дара на собственной шкуре ощутила жестокость короны и потому без страха и сомнения готова идти в бой за всех несчастных и обездоленных.

Шарка думала, что привыкла к обожанию и почитанию за время жизни в Таворе. Но теперь, когда она еще и исцелила всех пострадавших в бойне, любовь народа превратилась в удушающее преклонение. Перед ней расшибали лбы и рыдали в экстазе; к ней носили детей на благословение и приводили сирых и убогих, чтобы она избавила их от немощи. Хроуст, впрочем, быстро догадался, что ни к чему хорошему это не приведет, заметив, что под конец дня Шарка валится с ног от усталости. Гетман заверил людей, что время исцеления для каждого еще придет, а пока нужно сосредоточиться на том, чтобы сорвать гнилую корку с ран, покрывающих Бракадию.

Пока самого Редриха под рукой не было, следовало разобраться с его вернейшим слугой. Суд проходил в церемониальном зале ратуши. Все убранство уже растащили, и теперь это был темный голый зал, в котором вокруг железного кресла с ремнями расставили стулья для Хроуста и его приближенных. Хроуст распорядился провести суд в строжайшей тайне от народа. Солдатам-очевидцам было сказано, что на Рейнара у Шарки просто не хватило сил, а тем, кто слышал разговор с Моррой, приказали помалкивать.