Отцеубийцы

– Ты недоговариваешь. Я не верю, что Цепной Дракон хотел именно этого… Откуда мне знать, что ты не сговорилась с Рейнаром, чтобы заманить меня в ловушку?

– Что? – опешила Шарка. – Латерф, я…

– Свортек и Рейнар – оба слуги Редриха, – упрямо продолжал Латерфольт. – Оба – любовники Морры, твоей подружки, которая уже тебя одурачила. Между прочим, она что-то замышляла с Рейнаром в темнице с помощью болвана Кирша. После всего, что она сделала, он до сих пор готов исполнять ее хотелки! Так что же, Шарка, ты уверена, что рассказала мне все? Подумай. Я не буду ругать тебя. Я знаю, на что они способны…

– Латерф, нет! – закричала Шарка. – Я ничего с ними не замышляла, я просто хотела узнать план Свортека! Я верна Хроусту и тебе!

– Но нас обоих ты уже ослушалась, купившись на их речи. Что я должен думать?

– Я знаю, кто все это время был их шпионом! Фубар, это он – бывший оруженосец Рейнара! Никакой он не любовник Морры и не наемник, он – первый мечник Митровиц!

«Фубар? Этот туповатый увалень, который рыдал и выл на допросе так, что я, даже я, поверил ему и поставил под свой стяг? Закончится когда-нибудь эта цепь предательств?»

– Фубар… И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Он выскочил за дверь как был, в исподнем, не чувствуя тела, не чувствуя ничего, кроме злости. В коридоре никого не оказалось: он сам распорядился, чтобы по ночам около их комнаты никто не ошивался. Теперь он молился, чтобы нашелся кто-нибудь, хотя бы какой-то слуга. О том, чтобы снова оставить Шарку одну, больше не было и речи.

– Латерф, прошу тебя, – Шарка выбежала в коридор следом за ним и нерешительно коснулась его плеча. Латерфольт яростно обернулся к ней. На ее длинных бледных ресницах уже повисли слезы, которые не вызвали у него ничего, кроме новой волны раздражения. – Не руби с плеча. Все сложнее, чем…

– Не рассказывай мне, что сложнее и что проще, Шарка! Я сделал для тебя все, что в моих силах! Я привел тебя в свой тайный город, к самому великому человеку в мире, и заставил своих людей поверить, что ты, ведьма, наследница Свортека, на нашей стороне. Я, – он схватил ее за руку, и она тонко пискнула, – как твой будущий муж, поклялся, что буду оберегать тебя до последнего вздоха. А ты сговариваешься с моими врагами!

– Ты не слушаешь меня и никогда не слушал!

От ее истошного визга хотелось заткнуть уши.

– Я для тебя пустое место! Ты добр, только когда я полезна!

– Послушай меня, Шар…

Но он не успел договорить. Его отшвырнуло к стене, а сверху навис сгусток мрака, сверкая белоснежными глазами. Шарка, рыдая, унеслась прочь по коридору, пока Латерфольт тщетно пытался выбраться из-под демона. Когда же демон растворился в воздухе, его невесты уже и след простыл.

– Дерьмо!

Правый кулак со всей силы влетел в стену. Костяшки сплющились, тупая боль разлилась до самого плеча, а на шероховатом камне теперь красовалось красное пятно. Латерфольт прижал кисть к груди, не чувствуя, впрочем, что телесная боль хоть немного притупила душевную.

«Кругом одни предатели! А я – тупое, слабое ничтожество, не заслуживающее и капли доверия гетмана…»

Левый кулак с размаху впечатался в то же пятно.

VII. Огонь

Волайна и Аллурия молчали, зато откликнулись многие другие. Зов Яна Хроуста раскатился по Бракадии, как его громовой голос заполнял собой все пространство. А теперь, когда по королевству неожиданно прошел слух, что Редрих и весь его род панов Хасгута – узурпаторы, народ стал толпами стекаться к Козьему Граду, словно крепость превратилась в священную гору.

Но оставаться в переполненном городишке с такой армией становилось опасно, и Хроуст принял решение двигаться в глубь страны. Впервые за тринадцать лет он был намерен идти прямо к стенам Хасгута, сильный как никогда раньше. Те, кто уже забыл имя Тартина Хойи, теперь шептали друг другу: «Истинный Король!» – и непонятно было, кого имеют в виду: самого Хроуста или Рейнара. А может, речь шла о Шарке, той, что отобрала Дар у Свортека, чтобы он послужил простым людям?

Но и других причин следовать за Хроустом у народа было предостаточно. Даже если не говорить о набивших оскомину справедливости, мести и братстве, все-таки Хроуст восстал из мертвых. Сам Редрих объявлял о его смерти и праздновал ее. Но одноглазый гетман перехитрил смерть, и даже теперь, сверкая на солнце сединами, выглядел бодрее многих юнцов. Как не пойти за бессмертным? Разве не хранят его сами боги? А вдруг он поделится своим секретом?