Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

Диспут был первым, так сказать опытным. И та и другая сторона на нем только пробовали свои силы, брели ощупью. Эта неопытность сказалась и в самой теме диспута, слишком общей, не то «О религии», не то «О вере в Бога». Такая тема скорее годилась бы при случайных стычках где-нибудь на вокзале или на пароходе. На диспуте говорили обо всем, что имело отношение к религии, и не было возможности заострить внимание на каком-то определенном вопросе. Несколько лет спустя такой диспут называли бы слабым, он и сейчас не удовлетворил ни слушателей, ни самого Каракозова, хотя и безбожники, по-видимому, приняли его как свой провал. Зато для верующих он послужил толчком для дальнейшей работы над собой. Много значило уже то, что стало понятно, в каком направлении нужно работать, и то, что эта работа не являлась теперь уже только теоретической подготовкой к чему-то далекому, а оказалась живой, необходимой именно сейчас, такой, которой нужно отдавать все свободное время. И на ближайший период апологетические сочинения вытеснили на столах у обоих священников все остальные книги. Отец Иоанн, и раньше знакомый с Каракозовым, теперь начал бывать у него чаще и привозил от него ценнейший материл. Два тома «Христианского вероучения в апологетическом изложении» протоиерея Светлова, его же «Религия и наука» – книжечка небольшая, но для данного момента чуть ли не еще более ценная, «Христианская апологетика» Рождественского и другие книги не только прочитывались отцом Сергием и старшими детьми, но и тщательно прорабатывались. Отцу Сергию уже некогда было самому делать выписки. Он только отчеркивал заинтересовавшие его места и осторожно помечал карандашом, к какой теме следует их отнести. А едва он выпускал книгу из рук, как ей завладевали «переписчики» – трое старших детей. Заготовленные отцом Сергием толстые тетради для выпи сок по разным вопросам были разделены между переписчиками. Каждый из них искал в отчеркнутом материале свои темы и тщательно переписывал. Чаще всего чести быть переписанными удостаивались не собственные слова автора книги, а цитаты, заимствованные им из других сочинений. Тогда переписывались и примечания, в которых указывались наименование и автор цитируемого труда, чаще всего иностранного. В этих случаях примечание тщательно копировалось буква за буквой, чтобы не ошибиться в правописании, независимо от того, понятно или непонятно было самое слово.

– Как много написал ученый Ибидем, – сказала как-то вечером Соня, списывая в тетрадь очередную выдержку. – Только почему-то у него нигде не указано заглавие сочинения, только страницы.

– Какой ученый Ибидем? – встрепенулся отец Сергий. – Что ты говоришь? – А вот смотри: «Ibidem, стр. 159–160».

– И вы все так писали? – взволновался отец, обращаясь к остальным.

– Конечно! – подтвердил Костя. Миша, внимательно переписывавший мучительные для русского языка слова, только кивнул головой.

– Ох!.. Ну, хорошо, хоть вовремя заметили, пока не отдали книги. Ведь это значит «там же», то есть что выдержка приводится из того же сочинения, на которое ссылались раньше. А вы пишете не подряд, с разных страниц, из разных глав, у вас впереди может оказаться цитата совсем из другой книги. Ну-ка, берите все тетради, ищите, где написано, проверяйте по книге, кого автор цитировал перед этим.

На проверку ушел целый вечер. Аккуратно, чтобы не испортить внешнего вида тетрадей, вычеркивали так полюбившееся всем коротенькое словечко и заменяли его громоздкими, тяжеловесными, чаще всего немецкими заглавиями. Зато на практике стала понятна польза этих, так надоевших переписчикам примечаний. Как бы они стали искать нужные выдержки, если бы после иностранного заглавия не стояли названия и страница той русской книги, из которой они были взяты?

– Что с вами, отец Иоанн?

Отец Иоанн стоял в дверях, держа в руке только что снятую шляпу. Его рассыпавшиеся по плечам обычно белоснежные волосы на этот раз были нежно-розового цвета, словно на них падал отблеск зари.

Гость показал новую коричневую расческу:

– Она, злодейка, виновата. Сходил я в баню, причесался… Она сухие волосы не красит, а с мокрыми да горячими видите что сделала… Да ну ее… давайте разберемся…

Село Екатериновка, где служил отец Иоанн, было маленькое, жители там все перероднились между собой, и нигде в соседних селах не возникало столько вопросов о степенях родства и о возможности браков в этих степенях. Приезжая в Острую Луку, отец Иоанн чуть не каждый раз привозил новый запутанный случай.