Отцы

– Может быть, ты хочешь отпраздновать день рождения в Москве? Здесь твои друзья Вова и Елка. Мама бы за тобой приехала.

Ты молчала. Ты выслушала все аргументы о дне рождения в Москве и выдвинула убийственный контраргумент. Ты сказала:

– А платье?

Имелось в виду то самое бальное платье, которое вы купили с дедушкой еще зимой. В сущности, было всего два повода в году надеть бальное платье. Это Новый год и день рождения. Ты это понимала. Еще ты понимала, что растешь и через год платье будет тебе безнадежно мало, поэтому контраргумент у тебя был неоспоримый:

– А платье?

Теоретически можно было бы возражать, что на московского друга Вову платье должно произвести не меньшее впечатление, чем на петербургского друга Гошу. И можно было предполагать, что московская подруга Елка ничуть не меньше завидовала бы твоему платью, чем петербургская подруга Яна. Однако же Вова и Елка про платье ничего не знали, тогда как петербургские друзья Гоша и Яна давно были о сногсшибательной силе платья предупреждены. Вы с Гошей ссорились и мирились каждый день. Иногда не могли поделить лягушку, иногда выяснялось, что один из вас во время купания прыгнул в воду семь раз, а другой – всего пять, что несправедливо. И всякий раз, когда вы ссорились, Гоша кричал:

– Я тебя не люблю.

– Полюбишь, – отвечаешь ты спокойно.

– Я никогда тебя не полюблю!

– Полюбишь, – ты снисходительно улыбалась. – Вот бальное платье надену на день рождения, полюбишь как миленький.

Как же можно после таких слов взять вдруг и уехать с дачи до дня рождения, так и не показавшись Гоше в платье, так и не опробовав нечеловеческую силу красоты. Пришлось нам с мамой, нагрузившись подарками, самим ехать в Петербург, ютиться в проходной комнате и две ночи спать на пыточном диване ради детского праздника.

Наступил твой день рождения. Ты получила в подарок кинжал королевы Люси, фиал королевы Люси, наполненный чудодейственным снадобьем, заживляющим любую рану, и плащ королевы Люси, красивый хотя бы потому, что красный и на завязочках.

Еще (ты предпочитаешь раскрывать подарки по очереди, растягивая процесс их получения практически на весь день) тебе достался пластмассовый лев Аслан. Лев умел раскрывать и закрывать рот, и это было очень полезное его свойство, поскольку, с одной стороны, можно играть, будто лев рычит, а с другой стороны, можно подвешивать льва на ветки, так, чтобы он висел, сжимая ветку зубами. Еще ты получила надувной диван, на котором весело прыгать и кувыркаться, особенно когда диван переворачивается и вся прыгающая на диване компания валится на траву. Еще ты получила – да много чего ты получила в тот день.

Ровно в семь часов вечера, когда с соседних участков потянулись к нашему дому гости, вы с мамой удалились в комнаты одеваться и причесываться. Друзья Гоша и Яна, а также их родители терпеливо топтались перед домом на лужайке и ждали выхода именинницы.

Наконец ты вышла. Мне кажется, ты невероятно трогательно потупляла голову. Волосы у тебя на голове, обыкновенно представлявшие собою гнездо или две косички, на этот раз стали самой настоящей прической. Ты чуть приподнимала юбку, когда спускалась по ступеням, и совершенно очевидно было, что спуск по ступеням ты неоднократно репетировала с бабушкой.

Твоя подруга Яна немедленно вспомнила, будто забыла что-то дома, выбежала за ворота, отдышалась там от твоей красоты, всплакнула от зависти и только потом вернулась, поцеловала тебя и подарила подарки.

А друг Гоша, наоборот, держался молодцом и сломался позже. Он сказал:

– Я поздравляю тебя с днем рождения, Варя, вот тебе подарок, – с этими словами Гоша обнял тебя и поцеловал, слишком, на мой отцовский вкус, бесцеремонно.

Сели ужинать. Вы ели шашлык и торт, поскольку именно эти два блюда считали праздничными. Время от времени Гоша вставал из-за стола, подходил к тебе сзади, обнимал так, что ладони его как раз оказывались на твоей груди, и говорил:

– Неужели ты завтра уедешь?

– Я завтра уеду, – отвечала ты беспечно. – Я поеду на море, буду собирать там красивые камушки. И даже найду для тебя, Гоша, камушек с дыркой, который называется «куриный бог».

– Не хочу куриного бока, – отчаивался Гоша.

– Не «бока», а «бога». Ну и зря не хочешь. «Куриный бог» тому, у кого он есть, приносит счастье.

Тут Гоша не выдержал светской беседы:

– Я не хочу счастья. Я хочу, чтобы ты не уезжала. Я тебя люблю! И никуда тебя не отпускаю.

– Не имеешь права, – парировала ты. – Мне уже шесть лет, и я куда хочу, туда и еду, особенно с мамой и папой.

– А я тебя не отпускаю. – Гоша покрылся красными пятнами и стал размахивать руками. – Если ты уезжаешь, тогда я отниму у тебя все подарки, которые подарил.

– Папа, – ты обратилась ко мне. – Вытяни ноги от стола к шкафу, чтобы Гоша не сумел забрать мои подарки. Я тебя серьезно прошу.

Я замешкался и не успел загородить Гоше дорогу. И увещевать мальчика не успел, и никто не успел бы. Гоша бросился к груде подарков, лежавших в углу, схватил подарки, принесенные им, и, обливаясь слезами, бросился вон, приговаривая: