Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

На острове необитаемом

Лёд вековой, нетаянный…

Тишь, только сердца стук,

Единственный слышимый звук.

Тучи над островом низко

Ползут… Хоть в бутылке записку

Послать на землю людей:

"УСЛЫШЬТЕ! СПАСИТЕ СКОРЕЙ!"

Но пальцы замёрзли, бедняги,

И нету бутылки, бумаги,

Карандаша огрызка…

Какая уж тут записка!..

Сердце, мой передатчик,

"SOS" отстучи!.. Иначе

Из белой блокады льда

Не выйти мне никогда…

Он пел, а Моти в недоумении думал: "Интересно же мастера силонокулла демонстрируют независимость певца от музыкального сопровождения, даже и такого примитивного: мелодия и ритм – сами по себе, а то, что он поёт (если только это можно назвать пением) – само по себе… Разве что текст нормальный… В остальном же… Наверно, нам, старым традиционалам, этого уже не понять…" Виви закончил свой первый номер и внезапно взвизгнул: "А У НАС ПОЛНО БУТЫЛОК!" Тут же на сцену выпрыгнуло похожее на щепку существо, согнутое, как будто его складывали пополам, но не успели сложить, отдалённо напоминавшее гибрид живого человека с роботом, собранным из старого детского конструктора. Сильно увеличивающие квадратные очки подчёркивали глаза цвета тонкого слоя льда. Если бы не густая курчавая шапка иссиня-чёрных волос, покрывающая голову, являющая собой откровенно диссонирующий контраст с остальной внешностью, он производил бы впечатление чего-то абсолютно бесцветного. Но вот он резко выпрямился, с той же ничего не выражающей миной на лице, без единого звука подняв вверх обе руки в приветственном жесте, и все увидели, какой он худой и длинный.

На сцене возник, как сгустился из воздуха, маэстро, одновременно низко кланяясь во все стороны и подняв торжествующе обе руки. Он пронзительно взвизгнул (его голос был усилен мощной аппаратурой): "Великий, всемирно-известный синьор Куку Бакбукини исполнит свои лучшие композиции на бот-ло-фо-не-е-е!!!" Зал взвыл от восторга: элитариям был известен знаменитый виртуоз Куку Бакбукини.

По "Цедефошрии" тут же покатился громкий шёпот: "О-о-о!!! Синьор Куку Бакбукини!

Ботлофон!" Моти подумал: "А что такое ботлофон?" – но спросить у кого-нибудь постеснялся: до чего же не хочется обнаруживать перед эрудированной и продвинутой публикой свою серость…

Близнецы горящими восторгом глазами уставились на сцену, а Гай поглядывал на отца загадочно и с гордостью, как бы желая сказать: "Смотри и слушай, папа, приобщайся к силонокуллу! Мы уже начали приобщаться… к прогрессу! Теперь ваша с мамой очередь!.." Куку Бакбукини, попеременно сгибаясь почти пополам, и тут же резко разгибаясь, вприпрыжку подбежал к заколебавшейся в одном из многочисленных углов сцены занавеске цвета его глаз, отбросил её, резко выпрямился и… "Цедефошрию" огласил грохот, напоминающий бой огромного количества стекла, отличающийся ломаным, нервно скачущим, подобно насмерть перепуганной кобылке, ритмом. Сидящие возле сцены увидели открывшееся из-за занавески нечто вроде объёмной шторы, выстроенной из множества хаотически направленных в разные стороны бутылок, бутылей, бутылищ и бутылочек. Торжественная какофония бьющегося с оглушительным звоном стекла продолжалась довольно долго… Презентованные администрацией устройства мало помогали. Моти подумал: "Да уж… По нервам эта "музыка" бьёт, и ещё как!.. Не хотел бы я услышать такое ещё раз!.." Наконец, с торжествующей улыбкой нарочито залихватским жестом знаменитый виртуоз исполнил заключительный аккорд, проведя огромной суковатой дубиной по всем многочисленным бутылкам, и тут же занавеска с громким, влажным хлопком вернулась на место.

Никто не успел заметить, куда исчез Куку, потому что на сцене вновь возник, как бы вывинтившись из мутного воздуха, Виви Гуффи и, извиваясь всем телом, тут же затянул:

Ползком до ближайшей щёлочки,

Винтом сквозь ушко иголочки…

Свернуться и съёжиться,

Скорчиться -

Ведь стать незаметнее хочется!

Втоптаться в толпу

Не грех!!!

Жаль, что сиё не для всех!!!

Фоном для концовки песни послужил оглушительный рёв и свист обезумевших от восторга фанатов. Виви Гуффи поднял обе руки в приветственном жесте и знаками попросил тишины. На помощь ему выскочил Ори Мусаки и завопил на всю "Цедефошрию":

"Наш обожаемый солист просит тишины! Он понимает ваши восторги и с благодарностью принимает ваше безграничное выражение симпатии и любви, но – продолжим наш концерт!"

***

Виви снова вышел на середину сцены и завёл:

Я в дом зашёл, на все дома

Послушной КАК-У-ВСЕХНОСТЬЮ похожий,

И глупостей мешок повесил в воздухе,

Как на крючок в прихожей.

И вот причёсанные, завитые мантры- мысли…- Средь вас уютненько повисли…

А вы сидели, впитывали, поглощали и вдыхали Кружочки, завитки, спирали – И привыкали, привыка-али, привыка-али-и-и-и…

И наконец привыкли

Вдохнувши, дружным хором выдыхать,

Высвистывать и снова повторять Одни и те же мысли… Мысли-и!.. Мыс-сли-и-и!!