Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

В полной тишине зазвучал голос Арпадофеля. Тем, кто слышал его впервые, показалось странным сочетание этого голоса с короткой, сдобной, чересчур широкой фигурой Кобы. Голос то грохотал в хриповато-басовом, то неожиданно фанфарисцировал в пронзительно-высоком регистре, перекатываясь по Лужайке и выплёскиваясь за её пределы, из-за чего не только и не столько лулианичи, но члены их семей испытывали ощущение чего-то жутковато-потустороннего. Казалось, Арпадофель одним лишь усилием голосовых связок гоняет по Лужайке наталкивающиеся друг на друга и с гулким стуком разлетающиеся в разные стороны биллиардные шары словесных блоков.

Он повторил главную мысль шефа почти теми же словами, только расположив их несколько в ином порядке. Словесные блоки были до того надёжно укутаны в интонации, что в них почти невозможно было вникнуть. В памяти взрослых слушателей необычного спича только и остались вырванные из текста клише: «Всеобщее коллективное внимание». «Лулиания» и её интеллектуалитет». «Элитарии — украшение нашего любимого города». «Музыка сближает людей душевно и духовно». «Во всём цивилизованном мире… музыка новейшей струи…». «Поистине космическая сила и мощь звучания композиций силонокулла — это именно то, что…». «В современном мире, всё больше и больше растворяющемся в мировом космосе…». «Неотвратимо влечёт человека и человеку, душу к душе, дух к духу!». «Композиции великих виртуозов силонокулла, гениальнейших музыкантов современности…». «Это должно привести к сплочению нашего прекрасного коллектива…». «Наша прекрасная молодёжь, воспитанники… лучшей и престижной эранийской гимназии Галили…». «Приобщиться к гениальным, бесподобным шедеврам столь любимого молодёжью силонокулла…». «Пора нести в массы наш самый прогрессивный…». «Самая большая точность попадания в струю подобающей цветовой гаммы…».

Не успев вникнуть в обилие словно бы не связанных между собой, непонятных и странных словосочетаний, лулианичи с облегчением услышали фразу, прозвучавшую неожиданно отчётливо и внятно на фоне невразумительного спича: «За что от труженников «Лулиании» им огромное отеческое спасибо!» — которую справедливо сочли завершающей.

Коба Арпадофель с важным видом выпятил нижнюю челюсть, вытянул насколько возможно короткую шею, что, очевидно, должно было означать вежливый поклон, и отошёл в сторону, словно бы растворившись в потоке пробивающихся сквозь листву солнечных лучей. Но взбегающие вверх фанфарисцирующие тремоло ещё долго продолжали сотрясать воздух вибрирующим эхом.

* * *

Кого-то фанфарисцирующий голос Арпадофеля в сочетании с его видом изрядно позабавил, но большинство привёл в недоумение и даже вызвал нервную дрожь.

Матери вздрогнули и инстинктивно принялись тревожно оглядываться, искать глазами своих малышей.

С той стороны, где стояла маленькая группка подростков, обитающих в Эрании-Бет и Эрании-Вав, послышался громкий иронически-недоуменный шёпот: «О какой такой струйне подобающей цветовой гаммы брямкает этот Блин?» — «Это он говорит о модном нынче силуфокулле!» — «Ну, вот, как всегда, всё перепутали…» — «Тс-с-с!!!

Это неприлично!» — одёрнули мальчишек родители. Они нервно скосили глаза в сторону Моти Блоха, сидевшего поблизости на низеньком стульчике с привычно-отрешённым видом. Перед ним на коленях лежал включённый ноут-бук, но смотрел он на боссов, беспомощно и удивлённо приоткрыв рот.

У Арпадофеля имелся немалый опыт общения со слушателями. Он не сомневался, что предельно чётко и конкретно растолковал новым коллегам и подчинённым свои идеи не столько при помощи слов, сколько посредством фанфарисцирующих интонаций. То есть, по его твёрдому убеждению, не могло идти речи о вопросах и сомнениях. Коба отошёл в сторону и стушевался, предоставив все дальнейшие вопросы решать боссу и своему непосредственному заместителю и помощнику по связям с коллективом Тиму Пительману (впрочем, об этой тонкости взаимоотношений Тима с начальством лулианичам лучше было не знать — до поры, до времени…). В ответ на фанфарисцирующую речь аплодисментов не последовало, но не это удивило Тима. Он знал, что Коба и не ждал аплодисментов. Но они с Минеем сразу же почувствовали оцепенение публики, с трудом приходящей в себя от потока гремящих фанфарами словесных блоков.

* * *

Лулианичей порадовало исчезновение зловещего коротышки, а также то, что его непринуждённо сменил душка Тимми Пительман, и за его спиной маячила любимица элитариев Офелия Тишкер. Пительмана в «Лулиании», в общем-то, любили за мягкий голос и обаятельную улыбку, которая словно озаряла всё вокруг при его появлении, поначалу — в качестве посланца дружественного «Лулиании» Института патентных исследований, а потом и одного из ведущих фирмачей.