Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

И на этом фоне – приближающееся к ней лицо Реувена, необычная, смущённая улыбка, огромные каре-зеленоватые глаза, почему-то очень похожие на глаза Ноама… Он очень медленно подходил к ней, и вдруг оказался очень близко, робко положив руки на её худенькие плечи. Потом осторожно и нежно взял в ладони её щёки и наклонился над лицом. У Ширли внутри всё задрожало, сердце стремительно понеслось куда-то вниз. Она пару раз моргнула и широко раскрыла глаза. Робко поцеловав её сначала в щёку, потом в губы, он тихо произнёс: "Ты – моё маленькое чудо! Я и не знал, какое ты чудо!" И тут Ширли разрыдалась. "Что такое, роднуленька?" – "Рувик, я тебе не рассказывала…" Реувен почувствовал, что сердце его стремительно падает вниз. Он сильно побледнел, отпустил её, резко отстранившись и опустив руки, и хрипло спросил, не глядя на неё: "Что ты мне не рассказала?" – и сильно закусил губу. – "Мы с Ноамом в тот день, когда… когда… мы с ним первый… и последний раз целовались… только целовались… ты не думай… – еле слышно пролепетала она, потом скороговоркой: – Мы шли и всю дорогу целовались, и ничего вокруг не замечали… И он мне говорил те же самые слова. И сейчас… – она всхлипнула: – мне почудилось, что… ты – это он. Ты так же, как он, целуешь, и твои руки и губы очень похожи на его руки и губы… И почему-то глаза тоже… Прости меня, что я не рассказала тебе об этом раньше… о том, что я уже целовалась… Но сейчас я поняла, что ты должен знать…" – и она виновато глянула на него сквозь слёзы. С облегчением увидела, что краска возвращается на его лицо, а следом и улыбка, такая добрая и ласковая!.. "Ну, конечно! А как же иначе! Ведь не может быть, чтобы мой братик не испытал хотя бы раз в жизни такого счастья! И мне сейчас даже кажется, что… нет, если бы… – он смущённо отвернулся, – я бы, наверно, расстроился… Всё-таки мы все немного эгоисты…" – и он снова и ещё крепче прижал её к себе и принялся целовать, всё неистовей и неистовей, шепча ласковые и нежные слова, и она, заливаясь слезами, отвечала на его поцелуи и шептала только одно слово: "Рувик… Рувик… Рувик…"

***

…Ширли, утомлённая, уснула, а Реувен от сильного возбуждения никак не мог заснуть. Он лежал и улыбался в полумраке, поворачивал голову и смотрел, смотрел на спящую Ширли, и никак не мог насмотреться. На какие-то краткие минуты он проваливался в сон, потом просыпался, но боялся пошевельнуться, чтобы не спугнуть её сон. Когда забрезжил рассвет, он осторожно сел в постели и снова, не отрываясь, смотрел на спящую Ширли, думая: "Моя жена Ширли… Моя жена Ширли…

Моя маленькая жёнушка… Моё маленькое чудо…" Она тихо дышала, подложив ладошку под худенькую щёчку, улыбаясь во сне… И Реувен, глядя на её улыбку, заулыбался тоже. И вдруг её тонкое нежное личико сморщилось, и между ресницами блеснула слеза, скатилась по тонкой, смуглой щёчке.

Реувен тут же отвернулся, и его лицо приняло горькое выражение. Он подумал: "Неужели всю жизнь мой родной и любимый покойный брат будет стоять между нами? Вчера, когда я с нею стоял под хупой, мне казалось, что его душа благословила нас, а она, моя девочка, никак не может его забыть…" Спустя считанные минуты Ширли раскрыла глаза и увидела, что Реувен сидит подле неё, смотрит куда-то в сторону, а лоб прорезала горькая складка. "Реуве-ен!" – нежно позвала она. – "А… Вот я…" – тут же обернулся он к ней и попытался улыбнуться. – "Пожалуйста, простиь меня… Ты, наверно, видел, как я плакала во сне… Это мне снова приснился тот ужасный лабиринт… Ну, а Ноам… ничего не поделать, он мне всегда будет сниться… Но он не должен стоять между нами…" – "Ты что, во сне мысли читаешь?" – "Конечно, нет! Но когда я плачу, ты сразу понимаешь, что это я по Ноаму, а когда ты так печален, то я тоже думаю, что это из-за Ноама… А ведь Ноам – это наша общая утрата! А ещё у меня папа и дедушка… тогда же… Поэтому пусть память о них по-доброму освещает нашу с тобой жизнь… даже если она вызывает печаль и слёзы…" – "Какая ты у меня умница! Ширли, моя маленькая жёнушка!" – и он принялся осыпать её лицо поцелуями, и она благодарно и доверчиво прижалась к нему.

***

За дверью послышался шум, и через минуту – стук в дверь. "Минутку!" – недовольно крикнул Реувен, оборачиваясь в сторону двери. – "А мы не к тебе, братик! – послышался голос его неугомонной сестрицы. – Ты хоть знаешь, который час?" – "Нет, меня это сейчас не интересует! Погоди, я открою, но вы сразу не входите…" – снова крикнул Реувен, повернул ключ и тут же юркнул в ванну.

Вошли Ренана с Хели, а сзади – Мория. Ширли заулыбалась, натянув одеяло до горла: