Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

Гигантский человек!.. И если ему кажется, что я делаю ошибку, он сразу же хватает Гая за уши и начинает крутить их… Меня он почти не трогает… Он говорит, что мы не можем нормально играть, потому что нас перехвалили. Ещё он говорит, что его новый пассаж… взбрыньк называется – самое важное сейчас. Ещё и наших подруг мучает… на наших глазах… всё на наших глазах… – говоря это, Галь постепенно повышал голос, приходя во всё большее возбуждение, а в глазах начали закипать слёзы: – Наверно, он прав… Гений! Гению, так считается, позволено иметь всякие причуды. Опять же – ментальность… Тим рассказывал, что у него было тяжёлое детство. У них в семье, в их деревне вообще… нравы… традиции, что ли… Мы просили Тимми, чтобы он нас защитил, чтобы поговорил с сахибом Аль-Тарейфа, а он сказал…" Галь запнулся, не в силах повторить, что от него потребовал Тим взамен на ходатайство перед Ад-Малеком. Он мялся, краснел и бледнел, и Рути с изумлением глядела на сына, на его нервно подрагивающие огромные ручищи, на серые бегающие глаза, наполненные слезами. Тут Гай пришёл на помощь брату и проговорил ровным и бесцветным голосом, глядя поверх головы матери и продолжая теребить свои распухшие уши: "Он сказал, что мы обязаны привести к Ад-Малеку нашу сестру, а ты должна сама к нему, Тиму, значит, придти – и выразить согласие принять какое-то его предложение…" – "Что-о? Он так сказал? Мер-р-завец!.." – задохнулась Рути от возмущения. Неожиданно Галь деловитым тоном, не вязавшимся с его жалким, потрёпанным видом, заявил: "Да, он нам поставил такое условие. Иначе Гаю и вовсе уши оторвут… Понимаешь?" – "Ты бы знала, как мне больно, мамочка! – заскулил Гай жалобно, теребя свои уши и глядя через голову матери в сторону двери комнаты, где лежал отец. – Неужели тебе не жалко своего сына?" – "А ты представляешь, что они способны сделать с твоей сестрой? Вы же намекнули, что этот ваш кумир с жутким именем мучает ваших подруг! Вы хотите того же своей сестре?" – "Нам наших девушек гораздо жальче! Смадар и Далья никогда – слышишь? – НИКОГДА! – не поддерживали антистримеров! Они всегда были далетарочками! Ходили в "Цедефошрию", восторгались силонокуллом!" – воскликнул Галь, но Рути тут же испуганно оглянулась по сторонам: "Тихо ты! Надо к папе возвращаться. И я не хочу больше даже слышать о Тумбеле!" – "Подожди, мамочка! Ну, подожди-и… Daddy всё равно отдыхает… Понимаешь… Э-э-э… Тимми, как мы поняли, хочет, чтобы ты… э-э-э… оставила нашего daddy… и была с ним… – прошептал Галь, удерживая мать за руку и проникновенно глядя ей в глаза: – Всё равно от daddy уже никакого толку…

Тогда мы, твои первенцы, твоя гордость и надежда, будем спасены. Может, и не заставят нас искать нашу сестрицу. И нам будет легче, и твоей дочке, может, удастся избежать… э-э-э… Всего-то дать Тимми согласие! Он же тебя давно любит! А dad… всё равно его заберут в Шестое отделение, и ты его больше никогда не увидишь… И твоя совесть будет чиста! Так что, мамань, соглашайся. И нас выручишь!" – "НЕТ! НЕТ! НИКОГДА!!!" – истерически закричала Рути. – "Мать, во-первых, тихо! Во-вторых, не делай ошибку… Учти, с Тимми ты будешь, как за каменной стеной – он человек будущего! Фанфарический человечище! А какой мужчина-а-а!!!

Но придти со своим согласием к нему должна ты сама. Даже не просто с согласием, а сама должна придти и предложить ему…" – "Что-о? – Рути резко скинула руку сына со своего плеча, гневно переводя взор с одного на другого. – Вы уже родителями торгуете? Я-то думала, вы пришли больного отца навестить, прощения попросить…" Близнецы неожиданно резко выпрямились, в их глазах снова леденящим холодом сверкнула сталь: "Мамуль, мы тебе всё сказали. Новые обстоятельства заставят тебя принять правильное решение. Тут-то и проверится твоя любовь к сыновьям. Ну, и ещё… постарайся узнать, где твоя дочь. Её ты не спасёшь, поймать её – это всего лишь вопрос времени. А нас можешь спасти. Заодно и своего мужа. Если ты согласишься, ты и ему сохранишь жизнь… и очень неплохую по нашим временам… для таких бесполезных отступников: он хотя бы не докатился до откровенного антистримерства! А сейчас прости – нам надо возвращаться. Наше время истекло…

Служба! Нас и отпустили-то ненадолго. Понимаешь? Как бы деловая командировка и заодно увольнительная…" – и оба они пристально посмотрели ей в глаза, попытались снова взять её за руки. Но Рути спрятала руки за спину, тогда они как по команде развернулись и пошли по коридору. Рути какое-то время ошеломлённо смотрела им вслед, потом опомнилась, рванула через лестничную площадку и открыла дверь в комнату, где оставила своего мужа.

***