Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

Они не знали, что в этот самый момент на Центропульте фанфаризаторы запустили испытание экспериментальной программы «обратного ораковения» (о которой Мезимотес рассказывал Арпадофелю). Пительману доложили, что Меирия (как и было задумано!) полностью очищена от жителей. Стало быть, эксперимент не может угрожать ничьим жизням («а если кто затерялся в гигантском муравейнике — мы не виноваты!»). Фанфаризаторы стремились как можно скорее вернуть посёлок в нормальное состояние и торжественно преподнести его мирмейским друзьям, объявившим себя «законными владельцами этих земель».

Программа запускалась взбрыньком Ад-Малека на инфразвуке. Поэтому совершенно неожиданно в момент, когда растерявшиеся ребята пытались стряхнуть с себя оцепенение, которым вязкая тишина сковывала их по рукам и ногам, на них налетел пронизывающий до костей, совершенно беззвучный вихрь. Сначала слабенький, он вдруг резко усилился, закружил сразу по нескольким спиралям и набросился на них, едва не сбивая с ног каскадом резких порывов, словно бы штопором закручивая тела.

Не издавая ни единого звука, он наносил удары по лицу, толкая то в спину, то в грудь, атакуя одновременно со всех сторон. Ребята поначалу не поняли, как им удаётся перемещаться, и уж точно не знали, куда их несёт кошмарный многорукий вихрь. Гораздо позже оказалось, что у Ренаны с Ширли и у близнецов одновременно возникла одна и та же ассоциация беззвучно атакующего их вихря с глухонемым злодеем из кошмарного сна, бесчинствующим в полнейшем безмолвии. Ребята упрямо пытались двигаться вперёд, борясь со свирепым вихрем. Раз за разом в жутком рваном ритме он всё ожесточённей повторял неутомимые атаки на каждого по отдельности. Вскоре стало ясно, что это не один вихрь, а целый легион вихрей, без единого звука, но от этого не менее слаженно, атакующих каждого с разных направлений, словно бы намереваясь растащить, раскидать их в разные стороны, оторвать друг от друга и расправиться с каждым по одиночке. Четверо музыкантов не на шутку испугались, что вихри вырвут у них из рук инструменты, которые уже не раз спасали их в пути, и поспешили прижать их к себе покрепче, а что можно, запихнуть поглубже.

* * *

Маленький Цвика отчаянно сражался со «своим» вихрем, получая от него сильные шлепки по лицу и по голове, почти ничего не видя от потоков слёз, застилавших и разъедавших глаза. После нескольких неудачных попыток мальчик ухитрился достать угав, вцепился в него мёртвой хваткой и, крепко сжимая окоченевшими пальцами, поднёс его к губам. Тут же ввысь вспорхнула нервная мелодия, наспех составленная из россыпи шварим (Цвика любил строить импровизации на угаве именно на этом пассаже). Резкие, тревожные и гневные, звуки цвикиного угава прорвали тишину на краткие мгновенья, которых оказалось достаточно, чтобы следом за ним и Шмулику удалось достать и приложить к губам свой угав, переливистые пассажи которого окончательно разорвали вязкую тишину вокруг них и резко ослабили налетающие на мальчишек со всех сторон вихри.

Шмулик благодарно взглянул на Цвику: «Молодец, не растерялся! Всех нас, считай, спас!» Рувик вытащил гитару, приспособил её ремень под курткой, приговаривая: «Теперь я уж гитару из рук не выпущу! Нахуми, и ты тоже!» — он обернулся, ища глазами самого младшего в их четвёрке, но того нигде не было видно. На считанные мгновенья показалось, что откуда-то издалёка звучит его звонкий голос, жалобно поющий печальную мелодию без слов. «Нахуми-и-и!!!» — испуганно вскричал Цвика.

Шмулик ещё ничего не замечал и устало улыбался. Увидев паническое выражение на лицах Цвики и Рувика, он начал вертеть головой, пытаясь отыскать глазами старшего брата — но ни того, ни девочек, ни Ирми нигде не было.

Он воскликнул: «Ребя-а-ата! Они потерялись, и наш Нахуми тоже!..» — «Как мы их теперь найдём?» — «А где Ренана с Ширли?» — пробормотал Рувик, краснея и отворачиваясь. — «Пошли их искать… — решительно заявил Шмулик, приложил угав к губам и сыграл несколько коротеньких мелодий, которые, он знал, так любили девочки.

* * *

Перед тремя мальчиками неожиданно распахнулась бескрайняя долина, покрытая песчаными дюнами странных переливающихся оттенков, на которую они ошалело уставились. «Ребята, да это же Радужные дюны, куда Рувик так не хотел идти…» — пробормотал потрясённо Шмулик и вдруг рванул к Цвике, который стоял столбом в совершенном оцепенении, не в силах сделать ни шагу, только глухо повторял: «Это всё из-за меня… мой брат пропал… Что я скажу его папе…» — «Пошли, пошли, ребята! Не в песке же увязать!» — решительно сказал Шмулик, приобнял брата и Цвику за плечи и потянул их вперёд.