Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

К Доронам сквозь толпу пробились встревоженные Моти и Рути Блох, которые искали свою внезапно исчезнувшую в густой толпе дочь и очень обрадовались, увидев её.

Ширли вспыхнула и тут же, сгорая от смущения, зачастила: «О-ой! Папа, мама, вот — познакомьтесь: мои друзья Дороны!» Моти улыбнулся шагавшему позади детей Бенци и оба одновременно произнесли: «А мы знакомы!» — «О-о, Рути! А тебя я давно не видел! Ты ничуть не изменилась! — улыбнулся Бенци и повёл рукой, указывая на своих детей: — Знакомься: моя команда! Старшая дочка Ренана, надеюсь, вы о ней слышали от Ширли?» — «О, да!.. Ещё бы… — натужно улыбаясь и глядя куда-то вбок, выговорила Рути, искоса глядя на девушку, которая, в свою очередь, прямо, но без вызова, посмотрела на скошенные куда-то вбок глаза матери своей подруги и школьной подруги своей матери. — И не только от Ширли», — еле слышно выдохнула Рути. Бенци, как бы ничего не замечая, продолжил: «А это мои близнецы Шмуэль и Реувен, учатся в музыкальном йешиват-тихоне в Неве-Меирии. Они у нас музыканты, а Рувик — и он приобнял сына за плечи, — ещё и поэт!» Моти и Рути с интересом посмотрели на близнецов и с вежливыми улыбками кивнули покрасневшим от смущения мальчикам. Моти обронил: «Очень приятно!» — «А вот — мой первенец Ноам», — и Бенци, просияв гордой улыбкой, кивнул на подошедшего старшего сына. Рути уставилась на парня странным, немного ревнивым взглядом, поджав губы и едва кивнув ему. Ноам смутился, он решил, что матери любимой девушки он не очень понравился.

Рути между тем придирчиво оглядывала всех по очереди детей Нехамы и Бенци, попутно спрашивая: «А что Нехамеле?» — «Ну, мы же перебрались в Неве-Меирию. Она сейчас там с младшими детьми… Ей-то ни к чему этот Турнир, а малышам и тем более, особенно Бухи… — объяснил Бенци и тут же спросил, старательно скрывая иронию, но слегка поджав губы: — А ваши орлы где?» — «О, они у нас в охране Турнира! — с иронической гордостью заявил Моти. — А твой… э-э-э… Ноам? Он что, не служит?» — «Он в военной йешиве, у них на курсе только через год по программе начинается служба…» — «А-а-а!..» — протянул Моти, вслед за женой придирчиво глянув на окончательно смутившегося парня.

Рути меж тем, намётанным материнским глазом оценив взгляды, которые Рувик украдкой кидал на её дочь, подумала: «Я так понимаю, моя дочь нравится не только этому, прямо скажем, некрасивому мальчику… до чего же его этот нос уродует!..

Она нравится ещё и одному из близнецов… вот этому… Что-то в нём есть… милое и симпатичное… но — мальчишка, сопляк… А она у меня упрямая!.. — и тут же сама себя одёрнула: — Как будто я в молодости не была такой же… Сама же всё решила!» Потом, значительно позже, Рути часто видела перед мысленным взором смущённое лицо Ноама, но виделся ей уже не искривлённый нос, а огромные, как чёрные маслины, красивые глаза мальчика, которого полюбила её дочь.

В этот момент толпа начала их с Моти относить в сторону аллейки, которая вела от площади к их сектору. Они наскоро раскланялись с Бенци, не заметив любопытно-насмешливых взглядов, которыми их наградили шедшие рядом с Ноамом Ирми и Максим с Хели.

Моти ласково взял её за локоть и прошептал: «У Бенци хорошие дети, вот только в какие-то истории влипают последнее время…» — «А что ты хочешь!.. Мать болеет всё время… Кому их воспитывать, кому за ними следить?..» — «Как будто за нашими мы смогли уследить!.. У меня времени не хватило, у тебя характера… Если бы их хотя бы не растолкало в разные, полярные стороны!..» — в голосе Моти прозвучала такая горечь, что у Рути защемило сердце. Они снова одновременно оглянулись, пошарив глазами в поисках Ширли, но она уже затерялась в фиолетовой толпе, нырнув туда вместе с друзьями. И в этот момент перед ними, как и перед всей возбуждённой толпой открылось совершенно необычное и немного пугающее в своей необычности зрелище.