Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Из сумочки Хели тревожно пропел ницафон. Она приложила аппаратик к уху. После первых же слов она побледнела, только отрывисто бросала: «Не может быть!.. Когда это случилось? Точно до?.. — она молча слушала длинный ответ на вопрос, после чего нервно воскликнула: — Но это же они не хотели!.. Он сам запретил… А вы где сейчас?.. А Макс с вами?.. Бени, дай ему аппарат… Нет, я хочу слышать его голос сейчас! Как отошёл!? Разыщите его немедленно, пусть свяжется со мной… Он нам нужен тут… Ну, всё…» — и она мрачно сунула ницафон в сумочку. Подняв голову, медленно произнесла: «Только что моим коллегам стало известно: в начале отделения, когда сразу же после «Петеков» врубили очередную силонокулл-паузу, скончался рош-ирия Эрании Рошкатанкер. Но до Жюри почему-то дошло только сейчас, а те тут же заявили, что это эффект злодейского воздействия шофаров. То есть, хотят обвинить в этом «Типуль нимрац» и студийцев с шофарами. Знали бы раньше, остановили бы хотя бы мальчишек!.. Сейчас в Жюри думают, когда сообщить народу — до голосования, или после». Ирми тут же вскочил: «Ребята, надо немедленно уходить! Прежде всего — Доронам… Вы, папа и мама, сидите — кто-то должен остаться на голосование на оба наших столика!» — «Да ты что, Ирми! Мы просто обязаны участвовать в голосовании! Особенно после того, как наши мальчики так удачно выступили! Кто же ещё, если не мы, родные…» — запротестовал Бенци, его поддержали Ноам и Ренана: «Мы никуда не уйдём, будем голосовать за братишек!» Ирми настаивал: «Найдётся, кому за них проголосовать — и не только в нашем секторе! Макс же рассказал… Я серьёзно советую вам тут не задерживаться… Мы теперь все — «Типуль Нимрац»… Хели, дождись Макса и с ним уходите… Куда это он запропастился?» — нервно бормотал он, с тревогой глядя на Ренану. Хели нервно тыкала пальцы в кнопочки ницафона, пытаясь связаться с Максимом, но безуспешно.

Ноам недоуменно проговорил: «Но ведь это же чушь! Как могут шофары вызвать…» — «А никак… Шофары тут ни при чём, ясное дело! Просто о смерти Рошкатанкера в Жюри сообщили не сразу, чтобы легче было свалить на шофары — вот вам и основание их запретить!» — «Помните? — в начале антракта сообщили, что у кого-то из высших чинов ирии был сильный приступ, но не смогли вызвать амбуланс. Оказалось, это был сам Рошкатанкер! Я ещё не знаю, пытались ли ему оказать на месте помощь, но в больницу его точно не повезли», — объяснила Хели. — «А ещё шофары на всю «Цедефошрию»!..

Конечно, это было непростительное мальчишество, но кто же мог думать!.. Когда объявят народу, ждите самого худшего. До этого они хотят схватить как можно больше фиолетовых… Чем они сейчас — видите? — уже занимаются! — неожиданно воскликнул Ирми, оглядываясь по сторонам. — Как я понимаю, идёт охота на студийцев…» — «И Максима нет… — горестно произнесла Хели. — Он-то знает подробности: там его друзья…» Ирми пристально глянул на Бенци: «Бенци, я вас очень прошу — немедленно уходите отсюда…» — «Я хочу проголосовать! Ради этого я и пришёл сюда!» — возмутился Бенци. — «Вы что, ещё не поняли, что происходит?!.. — яростным шёпотом закричал Ирми. — Вам троим уходить надо — и немедленно! Мы с Хели пока тут, и мои родители нажмут за вас кнопки… Ещё Гиди с мальчиками…»

* * *

Кошель Шибушич привычно верил, что его мудрый покровитель Тим Пительман с фелиофоном полностью владеет ситуацией! Когда шофары даже Кошелю дали понять, что Тим провалился, дубоны, как по команде, приняли (как это у них называлось) «добер-стойку».

Они были готовы в любой момент, по первому сигналу ринуться в требуемом направлении, раздавать направо и налево удары, хватать, волочить и дубасить. Но команда почему-то задерживалась. Кошель по-прежнему тупо ожидал руководящих указаний от Пительмана, а дубоны — команды Шибушича. Наконец, с некоторым опозданием, дубоны получили приказ: произвести в секторе Юд-Гимель операцию по отлову наглых мальчишек-студийцев, сорвавших планы фанфаризаторов. Команда гласила: хватать всех заподозренных в наличии вредных музыкальных инструментов.

«Вывести из игры как можно больше фиолетовых!» — такой негласный приказ получил и передал дубонам Шибушич.

Закулисье сцены быстро заполнялось большим количеством облачённых в переливчатую форму зловещего оттенка зыбучих топей и цвета мокрого асфальта — то были дубоны батальона Шибушича. Из-за пазухи у них торчали концы дубинок, так, чтобы они могли их в любой момент выхватить. Они озабоченно рыскали по сцене и возле подходов к ней, в ярости срывая драпировки и прочий декор.

Сцена погрузилась во мрак, из которого на передний план, медленно проявляясь, выплыла картинка бешено вращающегося огромного колеса банальной рулетки.