Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Шалем… ну, где-то как-то… если судить по доминанте его населения. Но если судить по месту, занимаемому им в мировых приоритетах и притязаниях… Но не будем сейчас об этом… Эх, если бы ты смог взрастить в себе большую открытость… и поговорить с Ад-Малеком… Ад-Малек – это тебе не просто так! Он гений! А как его ценят во всём цивилизованном мире! Ты бы знал, в какие сферы он вхож!" – и Тим вскинул подбородок и высоко поднял палец. Тут Моти неожиданно задал вопрос, который мог бы показаться очень странным и неуместным: "А кто у вас нынче будет работать Ад-Малеком? Неужели он сам вынырнул из виртуала и вернулся к артистической деятельности, или всё-таки свой знаменитый плащ и чёрные очки на пол-морды передаст кому-то другому из родного клана?.." – "Я бы на твоём месте, Моти, воздержался! Я ничего не говорю, но и тебе лишнего тоже говорить не стоило бы…" – тихим, слишком ласковым голосом предостерёг его Тим. Моти, переглянувшись с испуганной Рути, отвернулся от Тима. Они уселись с Рути за столик и, сдвинув плечи, принялись изучать программу Турнира.

"Но вернёмся к нашим баранам. Этот Турнир призван продемонстрировать всему миру, что элитарии Арцены идут в ногу с цивилизованным человечеством по части отношения к современной культуре и искусству, к её всеобъемлющей космической и гуманистической направленности! Вот уж не думал я, что ты, Моти Блох, признанный интеллектуал, гений и умница, таких простых вещей не способен воспринять! Не ожидал, право же, не ожидал…" – сокрушённо качал головой Тим. Но сквозь слишком явное огорчение мерцали в его глазах высокомерные и насмешливые искорки.

"Нет… не могу поверить!.. Наверно, ты просто меня разыгрываешь!.. Как друг, тебе советую: не шути так больше. Я-то способен понять твои шутки, а кто другой услышит! А если ещё кое-что тут у вас увидит… Ой-ва-вой! Поверь мне – время таких шуток уходит навсегда!" – и Тим, посерьёзнев, снова многозначительно поднял палец. Рути подняла голову от программки, которую они с Моти читали, и осведомилась безразличным тоном, не глядя на Тима и обращаясь главным образом к мужу: "А что – нынче у нас Дов Бар-Зеэвув – великий художник? Тот самый, который изваял гениальный Фонтан, прыскающий на забитое навозом ослиное копыто?" – "Ты, Рути, всего лишь музыкант старой, до-струйной формации, тебе не стоило бы с таким апломбом судить об изобразительном искусстве вообще. Тем более – о прогрессивной, новейшей эстетике! Ваша дочь вообще, как мне доложили, непотребным дальтонизмом страдает. А кстати, где она?" – "Ширли?.. – не сразу нашёлся Моти, слегка побледнел, принялся нервно оглядываться, но быстро справился с собой и объяснил: – А… Она в туалет пошла, причесаться…" – "А-а-а… – неопределённо протянул Тим, тоже начав оглядываться по сторонам, – это мы проверим… Может, её не пустили в элитарный сектор из-за одежды? Далетарии нынче настроены по-боевому ко всему, что не вписывается в подобающую цветовую гамму…" – "Неужели? Новое достижение компенсирующей демократии – запрет на определённые оттенки?" – поднял брови Моти. – "Ну, дружище, ты уж скажешь!..

Никто никому ничего не запрещает! Поэтому не советую ехидничать…" – ласково проговорил Тим и наклонился к Рути, которая тут же отстранилась. Раздался голос Галя: "Предки, не заговаривайтесь! Мы говорим всем: малюйся любыми красками, какими хочешь! Хоть всего себя радугой распиши! Мы ж разве против?! Только к нам с чуждыми неподобающими цветами нечего соваться! Нечего нам навязывать унылый мракобесный фиолет!" Тим обернулся к начавшему впадать в ярость парню и, приобняв его за плечи, проговорил мягчайшим голоском, в котором за нежностью отчётливо звучали жёсткие металлические нотки: "Не кипятись, детка… Идите лучше к своим, я думаю, вам пора… Я скоро тоже подойду… – и повернулся снова к Рути, продолжая начатый разговор: -…А символы наши тебе не стоило бы задевать! Ты, как всегда, очень мила… И вот ведь – выбрала правильные тона своей одежды… Но даже моя симпатия к тебе лично не даёт тебе ни малейшего права на такой тон!" – веско и значительно произнёс он, всем своим тучным телом чуть не нависая над Рути и уставившись на неё многозначительно затуманенным взором. Рути ничего не ответила, упорно игнорируя пительмановский ласковый упрёк с намёком, тогда как Моти растерянно озирался по сторонам. Тим, постояв немного, счёл за лучшее ретироваться.

3. Брейк-контрапункт

Запрет на концертный шофар В ночном полумраке, по одному ему известным тропкам чуть в стороне от весёлого буйства огней "Цедефошрии", Тим подобрался к Центропульту, расположенному за ложей Жюри. Он с трудом забрался вовнутрь маленького укрытого в густых зарослях шалаша, издали напоминавшего плотно и затейливо перевитый кокон, словно бы подвешенный изнутри четырёх толстых столбов, чем-то напоминающих слоновьи ноги.

При его грузной фигуре это выглядело почти подвигом.