Оtцы и деtи

– Посмотрим, – коротко сказал Павел, но по его виду Нета поняла, что ничего невозможного нет.

Она уже научилась читать по малейшему движению бровей его мысли. По тому, как он ходит, как берет в руки мобильный телефон угадывать степень его волнения, а по тому, как Павел дышит, спит он или же только притворяется. Нета была теперь похожа на гончую, которая взяла след и упрямо лезет на логово матерого хищника, готового при малейшей ошибке порвать ее в клочья. Ей бы остаться на почтительном расстоянии, но нет! Голод слишком велик, он сильнее, чем инстинкт самосохранения.

Аркадий с Катей чувствовали, что Нета становится одержимой, и старались держаться от нее подальше. Что касается ПП, то он действительно был занят делами.

Пообещав невесте вернуться через два дня, Аркадий Кирсанов поехал к Женьке.

Дорога не показалась ему утомительной, пару раз звонила Катя, и они вместе переживали ее предстоящий визит в гинекологию. Подтвердится или нет? Аркадий с улыбкой думал, что, возможно, скоро станет отцом. В двадцать четыре года. Гм-м… Рановато, но, с другой стороны, они ведь хотят троих детишек, не меньше. Катя возьмет академический отпуск, с ребенком поможет Феня, у которой уже есть в этом опыт. Все складывает очень удачно.

«Как там Женька? – волновался Аркадий. – Хотелось бы узнать, что случилось? Ну не мог Покровский просто так передумать! И дядя обещал, что следователь, который ведет дело о смерти Маргариты Черновой, копать не станет».

Базарова Аркадий увидел в больничной палате, и в первый момент у него был шок. Женька еще больше похудел, кожа да кости. Лицо у него было желтым, щеки запали, глаза лихорадочно блестели. Арина Власьевна сидела на стуле у постели больного совершенно без сил. Увидев Аркадия, Базарова вскочила и бросилась ему на шею:

– Помогите… – простонала она. – Сыночек… Ему плохо…

– Мать, перестань! – вскинулся Женька. – Все нормально со мной!

– Покажи ногу, – потребовал Аркадий.

– Пусть она выйдет, – кивнул тот на мать.

Арина Власьевна плача вышла из палаты. Палата была на четверых, но заняты только две койки. Сосед Базарова, увидев шикарно одетого визитера, засмущался и вышел в коридор. Когда и мать вышла, Женька молча откинул одеяло.

Увидев рану, Аркадий пришел в ужас.

– Ты что, не понимаешь, у тебя гангрена началась?! – заорал он на друга. – Позвонить не мог?! Ты же врач! В чем причина такого поведения?!

– Я хочу умереть, – тихо сказал Женька.

Аркадий подумал, что ослышался.

– Выходит, это пассивное самоубийство? – сообразил он. – Ждешь, когда болезнь тебя убьет? Решил умереть от заражения крови? Но почему, Женька?! Неужели из-за Неты?!

Базаров отвел глаза.

– Я поговорю с твоим лечащим врачом, – решительно сказал Аркадий и вышел из палаты.

Заведующий хирургическим отделением оказался туповатым рыхлым мужчиной лет сорока. Выслушав Аркадия, он зевнул и спросил:

– Вы знаете, какая у меня зарплата?

Кирсанов молча полез за деньгами. Увидев крупную купюру, толстяк оживился и довольно бодро сказал:

– Болезнь запущена. Нужна ампутация. Но ваш друг об этом и слышать не хочет.

– Я его понимаю! Вы бы захотели в двадцать восемь лет остаться без ноги? – сердито спросил Аркадий.

– Речь пока идет об ампутации ступни. Ногу можно сохранить, если Евгений не будет упрямиться.

– Я с ним поговорю.

Аркадий опять вернулся в палату. Ее убожество приводило его в ужас. Кирсанов, само собой, понимал разницу между глубокой провинцией и Москвой. В столичных больницах тоже встречались продавленные матрасы и дырявые простыни, но и новейшая аппаратура встречалась, равно как и компетентные специалисты. Здешние же врачи как будто застряли в прошлом веке. Они не жили, а спали, по принципу: день прошел, и слава богу. Все более или менее стоящие занимались частной практикой, подрабатывали в платных медучреждениях. Бедность сделала их циничными и равнодушными. А попробуйте вы поработать за такие копейки! Да еще и брать на себя ответственность каждый божий день! Вот чем они оправдывались все как один.

Самым грамотным врачом в этой дыре был Женька, а он решил дождаться, когда болезнь его убьет. Аркадий пришел в ужас. Это была мучительная смерть, куда как проще пустить себе пулю в лоб или выпить сильнодействующее снотворное. Умирать от гангрены, глядя, как гниет твое тело, и, будучи врачом, прекрасно зная, чем и как все закончится, – это не то что мазохизм, это черт знает что! Средневековая пытка какая-то! По какой причине Женька себя так наказывает?! Да за что?!

Когда Аркадий попытался это выяснить, Женька впал в забытье. Очнувшись же, молча смотрел в одну точку.

– Что может вернуть тебя к жизни? – отчаянно спросил Аркадий.

– Позвони ей, – тихо сказал вдруг Женька.

– Нете? – сообразил Кирсанов.

Женька молчал. Потом нехотя сказал:

– Сам не могу, гордость не позволяет. Хотя бы попрощаться. Ведь я, кроме нее, никого не любил.

«Как я ему скажу?! – с отчаянием подумал Аркадий. – Но я должен сделать все, что могу!»