Отцы и сыновья

Входит Арина, волосы ее растрепаны, она в домашних туфлях, в случайно накинутой одежде.

Отсутствующий взгляд. Увидев Василия, улыбается. Василий приветствует ее тепло и с энергией. Аркадий встает.

Василий. А, Арина! Ну, вот так-то лучше! Ты теперь действительно выглядишь хорошо, моя ласковая! Ты знаешь, что проспала почти три часа? А кто будет делать работу по дому, если моя жена лежит в постели и спит целый день? Скажи мне, кто, моя дорогая и прекрасная жена? Посмотри, кто здесь! Посмотри, кто к нам приехал!

Смотрит на Ар кадия отсутствующим взглядом.

Да! Это Аркадий, моя ласковая! Он самый! Аркадий Николаевич! Как только слух до него донесся, он сразу приехал. Он боялся, что уедет и не увидит тебя.

Аркадий. Все, что я могу сказать, Арина Власьевна… (Он снова начинает плакать.) все, что я могу сказать… Это то… что я… что я… потрясен, просто потрясен.

Василий. Как ты видишь, мы справляемся со всем сами. Надо теперь подумать о том, чтобы ты съела что-нибудь. Что бы тебе предложить? Что бы тебя могло соблазнить? Я знаю! Арина Власьевна неравнодушна к черносмородинному чаю! Это то, что нужно!

Аркадий. Не могу простить себе, что меня здесь не было. Я был в отъезде, в Петербурге. Узнал обо всем только вчера поздно ночью.

Василий (оживленно, по-деловому). Чашечка черносмородинного чаю и два маленьких, но очень аппетитных ломтика домашнего печенья — вот, что необходимо нашей аристократической персоне, вот, что она съест. Как говорит Цицерон? Tantum cibi et potionis — нужно есть и пить ровно столько, сколько способно восстановить наши силы… ни больше, ни меньше.

Аркадий. Если бы вы знали, как я подавлен. От этого удара мне никогда не оправиться.

Арина теперь сидит. Пауза. Она смотрит на Ар- кадия так, словно пытается вспомнить его, как будто хочет заговорить с ним. Лицо ее по-детски спокойно, почти улыбающееся. Когда она поет, то голос ее звучит высоко, как у маленькой девочки.

Арина(поет). Те Deum laudamus: te Dominum confitemur. Те aeternum Patrem omnis terra veneratur.

Как только она начинает петь, Аркадий смотрит с тревогой на Басили я. Василий понимающе делает знак, приставляя палец к губам и качая головой, как будто хочет сказать: «Ничего не говорите, не перебивайте». Затем садится рядом, обнимает ее двумя руками и поет вместе с ней, адресуя свое пение непосредственно ей.

Василий и Арина. Tibi omnis Angeli, tibi Caeli et universae Potestates. Tibi Cherubim et Seraphim incessabili voce proclament: Sanctus, Sanctus, Sanctus, Dominus Deus Sabaoth.

Медленно уходит свет.

Картина четвертая

После ужина. Начало октября. Лужайка перед домом Кирсановых. Аркадий стоит у рояля и поет «До дна очами пей меня»[28], смотря в ноты и читая с листа слова. Катя аккомпанирует ему. Анна сидит одна в гостиной и слушает музыку. Павел стоит на веранде.

Павел (поет очень мягко).

Но не заменит, жизнь моя,
Нектар тебя сполна.

Фенечка. Очень мило, Павел.

Поняв, что его подслушали, Павел грозит пальцем в знак порицания. Затем уходит в свои собственные мысли. Два или три раза вдали слышны звуки аккордеона, играющего танцевальную музыку. Эти короткие моменты совпадения такой разной музыки, аккордеона и рояля, создают мрачную дисгармонию.