Отцы-командиры. Часть 1

Воспоминания всегда переносят меня в дедовскую хату, в которой бабушка родила Филиппа, Дмитрия, Романа, Ефима, Захара, Матрену, Федора и Аксинью. Была еще дочь, имя которой уже не вспомню, как и тех, кто умер в младенчестве. Филипп и Дмитрий в Первую мировую войну удостоились по два солдатских Георгия, Ефим воевал в красных и погиб в прикумских песках, командуя с тремя классами образования якобы бригадой. Федор умер от тифа, а Матрена утонула в Кубани вместе с котлом, которым черпала воду для приготовления каши. Отец служил кадровую службу в Ленкорани, а все остальные  годы прожил в родном краю. Мать Марфа Онуфриевна, урожденная Панченко, родилась в 1901 году и была последним ребенком тоже в многодетной семье. Самым старшим сыном был Спиридон, видимо 1886 года рождения, потом появилась Феодосия 1888 года, за нею Павел, Афанасий, Анна и последняя Марфа 1901 года рождения, не считая троих, умерших младенцами. Моя мать осталась без матери в три года. Отец вторично не женился. Через три года Марфу взяла к себе самая старшая сестра в качестве няньки своих детей, так Марфа и батрачила у нее до совершеннолетия и замужества в 1920 году. Из всего, тоже многочисленного рода, только один Павел окончил три класса казачьей школы. В начале коллективизации он даже избирался одним из четырех председателей колхоза в этой большой станице. Не избежал ареста. Потрудился на канале «Москва-Волга», потом снова руководил колхозом. В короткие месяцы оккупации земляки избрали его при немцах станичным атаманом. Напуганный довоенными лагерями на Беломорканале, Павел отходил с теми, кто имел грешки за время оккупации. В 1946 году оказался за океаном, в США, где в городе Патерсоне трудился до 1968 года мусорщиком, пока наши власти не пригласили вернуться домой, где он и скончался от инсульта на вторую ночь после прибытия на родную землю. Никаких грехов за ним не водилось. И похоронили его близкие родичи на станичном погосте, где покоится прах всех родичей, усопших под родной крышей. С войны не вернулись многие мои двоюродные братья и их отцы. Из шеститысячного населения станицы более шестисот человек не пришли под свой родной кров. Их список выбит на гранитных плитах у памятника павшим воинам. Теперь рядом построен хороший храм, в котором отпевают усопших и поминают в молитвах тех, кто не вернулся с войны.

Введя вас в курс дела о моих предках по линии отца и матери, перейду к своим первым воспоминаниям, запечатленным в детской памяти. В те годы (а помнить я стал примерно с четырех лет) отец был самым младшим в своем роду. Проживали мы в хате деда вместе с бабушкой. Отец имел пару быков с телегой, корову, овец и домашнюю птицу. В летнюю пору рано утром все члены семьи 

Еще два события оставили свой след в воспоминаниях моего раннего детства. Случилось это в 1927 году. Я играл во дворе, когда услышал грохот, доносившийся из переулка. Сначала мне показалось, что кто-то палкой ведет по плетню и издает этот грохот. Я прильнул к щели в заборе и увидел двигавшийся по улице неведомый мне предмет, не имевший упряжки и выпускавший из трубы дымок. От него и исходил весь этот грохот. Я удивился, почему отец на это не обращает никакого внимания, и закричал ему: «Батько, батько, тпруак едет, дым есть, а быка нету». Конечно, лексика была иной, но смысл такой. Отец принялся мне объяснять, что это трактор, но в мое сознание не могло вложиться понятие езды без волов или лошадей в упряжке. А вторым событием было посещение школы, куда меня захватил двоюродный брат Сергей, который был старше меня натри года. Я смиренно высидел все четыре урока, не нарушив классного режима. Все было новое в жизни: большая классная комната, учительница, дававшая объяснения ученикам, книги, тетради, классная доска и картинки на стенах комнаты.

На хуторе

Население станицы в те годы составляло, видимо, тысяч шесть, а земельные угодья отдаленных участков находились в десяти и более километрах. Езда на такие расстояния на волах занимала по два часа в одну сторону. Община решила предоставить молодым семьям возможность построиться в двенадцати километрах южнее станицы, чтобы быть ближе к земельным участкам, к выпасам скота и кошарам. Уже в 1926 году по весне переселились с полсотни молодых семей. Построили хаты и стали обживаться на новом месте. На следующий год еще добавилось двадцать хат, а в 1928 году и отец купил у хуторянина хату, в которую мы на двух телегах перевезли несложный домашний скарб. Урожай перевозился с поля на новое местожительства. Так мы оказались хуторянами. Поля были рядом, речка в ста метрах от двора, сенокосы примерно в одном километре от усадьбы. В эту же осень приехала на хутор учительница Евдокия Григорьевна Скорякова. На южной окраине хутора арендовали крестьянскую хату под школу. Строение имело две комнатки с открытой  верандой. Там и собрала учительница первых своих питомцев-первоклашек в возрасте от восьми до двенадцати лет. Их оказалось человек десять.