Отцы-командиры Часть 2

В отделе кадров фронта нам выдали два ордера на места в гостинице, но Павел уже нашел собутыльников из таких же резервистов и повел меня к ним в одну из деревенских хат. Жителей в таких случаях эвакуировали в другие места, и, зайдя в дом, мы застали несколько лейтенантов за низким круглым столиком, посредине которого стояла огромная сковородка с большими котлетами. Стоял кувшин с виноградным вином и нарезан хлеб. Были и вилки. Для знакомства мне налили ковш вина примерно с пол-литра. У меня только что прошел приступ малярии. От огромной температуры у меня была жажда. Я за один раз выпил весь ковш полностью, сам себе удивляясь, и приступил к котлете. Павел был уже навеселе и затеял спор со старшим лейтенантом относительно первенства за столом — тогда мы слова «тамада» не знали. Мой друг встал с намерением уйти, но я еще был голоден. Закончив обед, я почувствовал утомление и сонливость. Павел завел меня в другую комнату и уложил в постель прямо в шинели. Дальнейшего я уже не помнил, так как быстро захмелел.

Проснулся я глубокой ночью. Электрического освещения в доме не было, а на улице было совершенно темно. Рядом спал мой напарник. Я перелез через него, чтобы выйти из дома во двор по нужде, но почему-то не мог найти дверь. Окно чуть-чуть мерцало в темноте. И я открыл створки и вышел, так как строение было таким, что грунт оказался на уровне окна. В темноте я совершил свои дела и, возвращаясь, споткнулся и упал. Подо мной оказался сноп камыша, и я улегся на него досыпать на свежем воздухе. Видимо, на рассвете я проснулся от «шмона», который мне устроил старший лейтенант, вполголоса приговаривавший: «Напился до бесчувствия, как свинья…» Он шарил по моим карманам, а я радовался, что есть такие заботливые люди среди нашего брата-офицера. Я снова уснул, но вскоре проснулся от утренней прохлады, на рассвете нашел дверь и вернулся на свое место.

Окончательно проснулся, когда взошло солнце. Павел спал в своей шинели цвета хаки из английского сукна и весь был в пуху. Он проснулся тоже и захохотал, так как я тоже был весь в пуху. В темноте мы разорвали наволочку пуховика, и пух теперь летал везде, как снег в сильную пургу. Мы встали и сняли шинели, чтобы отряхивать их от пуха. С моего плеча упал наплечный ремень полевой сумки, которой не оказалось. Более того, карманы моей гимнастерки были вывернуты, и не было ни партийного билета, ни удостоверения личности, как не оказалось и медали «За оборону Кавказа». Оба ордена Отечественной войны были на гимнастерке. Я бегу во двор и нахожу там партбилет, удостоверение личности и предписание у снопа камыша. Вхожу в комнату, где мы ужинали, — там никого нет, кроме спящего на лавке младшего лейтенанта, который был не из той компании. Мой маленький еще с 1937 года чемодан стоит раскрытым, в нем осталась небольшая папка с моими театральными программками. Нет ни писем, ни фотографий, которые собирал в войну, ни облигаций Государственного займа. А самое главное — нет полевой кожаной сумки с десятком немецких, мадьярских, румынских и австрийских орденов и медалей, которые я коллекционировал всю войну. Павел не находит своего огромного чемодана из фанеры, выкрашенного в голубую краску. У Павла в нем лежала булка давно забытого хлеба и пара грязного белья. (Чемодан был закрыт на висячий замочек, ключ от которого он потерял.) Вот так окончилась для нас попойка с совершенно случайными людьми. Смешно и грустно. Видимо, это были тыловые прощелыги, ожидавшие окончания войны во фронтовом тылу после ранения или без должностей, каких в ту пору было немало. Жаль было фотографий и иностранных трофейных орденов, а займы за годы войны все равно сдавали в фонд обороны или восстановления народного хозяйства. Советские кредитки я истратил еще в Москве на театральные билеты.

Глава 11. О дисциплине и разгильдяйстве Наши боги

Ю. И. МУХИН. Эпизоды воспоминаний А. 3. Лебединцева по этой теме мне близки и понятны. Дело в том, что русские (в широком смысле этого понятия, то есть включая татар, башкир и другие народы) ошибочно считаются христианами, мусульманами и т. д. На самом деле все они язычники и молятся своему самому почитаемому богу по имени Авось. А этот бог нас зачастую сильно подводит, и результаты оказываются трагическими.