Отцы-командиры Часть 2

Поскольку кавалеры орденов это дворяне (офицеры) особого статуса (имеющие степень в ордене), то солдаты и унтер-офицеры кавалерами ордена стать не могли. Им необходимо было сначала стать дворянами — офицерами. Для солдат были учреждены знаки Отличия орденов, то есть знаки, которые подтверждают, что этот кнехт совершил подвиг, достойный кавалера, рыцаря. Награждались солдаты знаками Отличия орденов Св. Анны и Св. Георгия. Знак Отличия ордена Св. Анны имел одну степень и вид медали с анненским крестом («анненская медаль»), знаки Отличия ордена Св. Георгия состояли из четырех степеней крестов и четырех степеней медалей. Награждение Знаком Отличия ордена Св. Георгия (Георгиевским крестом) солдат или унтер-офицеров автоматически повышало их в чине (кнехт приближался к дворянскому — рыцарскому званию). Если Георгиевский крест получал фельдфебель, то он получал следующий чин прапорщика, становясь офицером и дворянином и в последующем его уже не награждали высшими степенями Знака Отличия ордена Св. Георгия, теперь его награждали рыцарскими наградами — степенями в российских орденах. Русскими орденами можно было награждать высшей степенью, минуя низшие (скажем, из 25 кавалеров 1-й степени ордена Св. Георгия за всю его историю только четверо получали последовательно все четыре степени этого ордена). Но это было скорее исключение, так как правило требовало поочередного награждения степенями ордена. Таким образом, степень ордена часто означала не величину подвига, а их количество.

Надо сказать, что в царской России ордена, как воинские награды, стояли в списке ценности военных наград на третьем месте. В «Справочной книжке офицера» за 1913 год в главе «Награды на службе» читаем: «Награды суть: Высочайшие благодарность и благоволение, чины, ордена, аренды, земли, подарки, единовременные денежные выдачи, перевод в гвардию, золотое оружие». Между прочим, какие бы заслуги ни имел русский офицер перед иностранным государством, но получить иностранный орден мог только с разрешения царя, поскольку орден означал, что данный офицер становится членом иностранной организации.

Когда большевикам потребовалось награждать отличившихся, то они в области наград имели очень скудные возможности: они не могли наградить ни землями, которые обобществили; ни деньгами, которые и собирались, и пробовали упразднить; ни чинами, которые уже упразднили. А «красных революционных шароваров» и почетного оружия для славы уже не хватало. Но совершенно непонятно, почему они не пошли по американскому пути и не стали учреждать медали, а учредили орден, который рассматривали как медаль. Провозгласив равенство, большевики технически не могли иметь ордена — сообщества людей с отличным от других статусом. Не могло быть в большевистской России ни кнехтов, ни рыцарей — все равны! В результате и советские, и нынешние ордена — это жертвы интеллектуального аборта. Кавалеры наших орденов не составляют сообщества, у них нет орденмейстера, у них нет капитула или думы, оценивающих кандидата в кавалеры. У них нет цели и, соответственно, нет девиза. У них нет внятных статутов с четким определением подвигов, по которым сам кандидат, минуя свое начальство, мог бы испрашивать у капитула ордена кавалерство за совершенный подвиг. Наши ордена — это подачка от начальства и, в своем лучшем смысле, это медаль, которая просто удостоверяет то, что человек совершил какой-то подвиг. Это не знак Ордена — не удостоверение человека особого статуса.

Кроме этого, наши награды очень плохо продуманы. К примеру, наличие звания просто «Героя России» означает, в частности, что обладатель медали «За отвагу» Героем России не является вовсе. А почему? Если быть точным, то звание «Героя России» следует переименовать в звание «Героя России первого сорта или первой степени». Тогда остальные награжденные будут героями 2-й и 10-й степеней. Глупо, конечно, но хоть что-то.

Так что проблема в наградах есть, и трагизм положения в том, что награды перестали быть стимулом к подвигу, поскольку стали стимулом услужить начальству.

А теперь я приведу пару рассказов А. 3. Лебединцева о наказаниях на фронте. Первый рассказ очень короткий, и я, может быть, его и не выделил бы, если бы не отношение к этому наказанию самого Александра Захаровича.

Снятие с должности