«Отцы-основоположники» коммунистического рабства

Сталин любил повторять: «Лес рубят — щепки летят». В порыве сатанинского вдохновения коммунистические «вожди» обычно игнорируют живую разницу между человеком и щепкой. Марксисты рубят не лес, а человечество, превращая общественную жизнь в кучу щеповидных отходов своей идеологии. Маркс тоже, помнится, имел слабинку подставлять под удар чужие лбы, не забывая любыми способами спасать собственный.

Чтобы голодающие рабочие-партийцы не претендовали на личную материальную помощь их «вождя», Ленин усиленно рекомендовал всем своим содержателям скрывать истинные суммы высылаемых ему денег. В письме к А. Калмыковой, давшей Ильичу тысячу рублей, Ленин назидает: «Я бы лично склонился к тому, что лучше пока всей суммы не объявлять никому (держать ее про себя), о возможности получить всю сразу — тоже абсолютно никому, ибо теперь «возможных» предприятий тьма. Обилие побегов (из тюрем и ссылок. — Примечание наше) ставит «в распоряжение «Искры» кучу людей при условии содержать всех их, но если за это широко, легко и необдуманно взяться, то мы окажемся через 1/ 2 года — год без ничего» (Ленин В. И. IICC, т. 48, с. 228).

И далее следует рекомендация каждому заботиться о себе самостоятельно. Вот как отблагодарил добрый Ильич читателей своей агитки. Если бы он обеспечил деньгами всех бежавших из царских тюрем и ссылок рабочих, то через год у Ленина денег существенно поубавилось бы. Чем кормить всяких, пусть лучше в Сену кидаются. Сейчас Ленину нужны были рабочие в России, а не в Париже. Нужны были для агитации, для шума, для жертв, для материала к его статьям, для распространения ленинской лжи. Отшумевшие и отсидевшие рабочие, попавшие в заключение из-за ленинских подстрекательств, а затем прибывшие к «вождю» за наукой и спасением, Ленину были не нужны. Его черствый эгоизм закоренелого прагматика как нельзя лучше вырисовывался на фоне отношения к реальным человеческим нуждам рабочих еще задолго до октябрьского «лицедейства».

Регулярной материальной поддержкой «вождя» пользовались только избранные ленинские функционеры, среди которых один Бабушкин числился рабочим, хотя сидел в основном на содержании своего дяди-фабриканта. Богдан, Улитка, Медвежонок, Гуща, Лапоть, Матрена, Лошадь и Грызун составили тесную компанию доверенных содерженцев «вождя» и «вдохновителя. Кроме указанных лиц, к важным делам почти никто не допускался, а в святая святых ленинской затеи не были посвящены даже самые близкие соучастники. «… Он один понимал внутреннюю сущность… нашей партии», — говорил позднее его преемник Сталин (Воспоминания о В. И. Ленине, 1969, т. 2, с. 130).

Каждый из близких знал часть общего замысла, но не суть замысла в целом. Общие слова о свержении царизма, помещиков и буржуазии выражали всего лишь видимую часть реального вождистского замысла. Дальнейшая «революционная» ленинская практика невольно вскрыла значение его сокровеннейших желаний. Борьба с Троцким и выдвижение «наверх» второго эшелона своих соратников, массовый террор и неожиданно спешные переорганизации управленческого аппарата, бегство из цитадели переворота в московский Кремль и т. д. — все это во многом способствовало закреплению единоличной власти Ильича Первого. Год от года все кому не лень перемывают косточки сталинского культа личности, в пылу забывая о культе личности Ленина. Именно «скромный» дедушка Ленин был основоположником института своей личности в условиях первого этапа большевистского порабощения России, а до него в условиях безвластия эту идею формировал и отшлифовывал «отец» Маркс.