Отвага

Так прошло утро. Полуодетый Манфред дирижировал из кладовки всеми приготовлениями. За несколько часов, словно бы ни в чем не участвуя, он устроил так, чтобы Жакара обслуживали слуги-недотепы. Еду они принесут холодной, огонь в камине не разведут, лампы заправят так, что те будут коптить и плеваться маслом, наполняя чернильницы, разольют чернила повсюду. Обрядят принца в короткие брюки и длиннющую рубаху, натянут ему на ноги нечищеные сапоги с дырой на подошве. Бенуа никогда не удостаивал вниманием своих коллег, он понятия не имел об их характерах и особенностях. Ему даже в голову не пришло, что все его услуги Жакару окажутся медвежьими.

А как смеялись над ним на кухне, когда он снова и снова стучался в дверь кладовой! Марта кричала, чтобы прихватил корнишоны, а Сабина просила репы. Никакого уважения, ситуация вышла из-под контроля! Вот почему к часу дня Манфреда освободили и назначили «консультантом», так что он смог обосноваться в столовой вольных ремесел и управлять по-прежнему.

3

На целый день природа погрузилась в глубокую тишину. Светилась земля, одетая белым снегом, странные зеленые отсветы играли в небе. Ни ветерка. Только деревья Гиблого леса слегка качались, будто баюкали маленькую девочку, которая никогда больше не увидит папу…

Эма ходила взад и вперед по белому будуару. Люди Жакара привезли ее во дворец ночью и не сказали ни слова о Тибо. Когда Тибо упал в Заячий водопад, она прыгнула вслед за ним, и Лисандр тоже. Ледяная кипящая вода тащила их от омута к омуту, пока не вынесла на плес: Верная текла тихо-тихо между низких поросших травой берегов. У Лисандра зуб на зуб не попадал. Тибо они так и не нашли. Король остался позади, зацепился за корень и не мог сдвинуться с места, пока течение не оторвало ему рукав. И капитана не было видно. Прыгнул он за ними или нет? Лисандр и Эма не могли ни ждать, ни искать, только плыли среди полей по направлению к пещере Френель. Стоило им выбраться на берег и подняться на холм, поджидавшие стражники схватили их мгновенно. Эма и Лисандр успели только обменяться красноречивыми взглядами, в которых все сироты мира ясно прочли бы: «Все кончено. Отныне мы никому не нужны».

И вот теперь Эма мерила шагами будуар, как прежде здесь шагал Тибо. Клинок Феликса ранил ее в ногу, но ходьба – лучшее средство не сдаваться и не падать духом. Время от времени она с яростью швыряла полено в камин и, глядя на взвившийся сноп искр, честила Тибо всеми мыслимыми ругательствами.

Как он смел бросить ее одну на этом проклятом острове, в этом гнилом королевстве?!

У дверей стояла стража. Она снова в тюрьме? Невыносимо! Эма чувствовала: к ней возвращалась одержимость бегством. Бежать, бежать, бежать! Только одно слово стучало в мозгу. Но куда? Как?

Загорелось очередное полено и наполнило будуар дымом, в эту минуту здоровенный крестьянин с красными ручищами принес ей еду и посоветовал переодеться в черное. Обильная еда выглядела аппетитно, но Эма решила к ней не прикасаться. И тут же одумалась: нужны силы. Собственная отвага – ее единственное спасение: отвага в поступках, отвага в решениях. Но если тело ослабло, какие уж тут решения и поступки? Эма съела яйцо. А потом, по давней привычке, спрятала хлеб, сыр и кусок курицы, увязав запас в одну из нижних юбок. Уже готовилась в дальний путь.

Потом направилась в гардеробную. В черное? Нет! В ярко-красное! В этом платье она была, когда «Изабелла» бросила якорь. Эма искала перчатки, браслеты, ленты… Но всё, чем она могла закрыть шрамы на руках, кто-то спрятал. Неважно! Королева умерла вместе с королем. Взглянув в зеркало, она едва себя узнала: злобная, упрямая, недоверчивая. И все же это она. До тех пор пока Тибо не приручил ее, она была именно такой. Прошлое вторглось в настоящее и предсказывало будущее. Эма вновь возвращалась к одиночеству, от которого на время избавил ее Тибо.

Мушкетер с лицом цвета свеклы постучался в дверь.

– Я должен сопроводить вас в Траурный покой, – объявил он.

Непонятно: конвой – это почет или унижение?

Сердце Эмы оборвалось. Если открыт Траурный покой, значит, там лежит покойник. Пустынными коридорами она следовала за мушкетером. Она поверит в смерть Тибо, только если сама к нему прикоснется… Ноги отказывались идти. Свекольник вошел вместе с ней в полутемную комнату и снял шляпу. Кто-то лежал на кровати в окружении свечей… Неужели Тибо? Эма подошла и ничего не почувствовала. Не похож. На глазах монеты, волосы напомажены, камзол застегнут на все пуговицы, на шее галстук-лавальер, на ногах узкие туфли, которые он ненавидел.

– Выйди! – велела она стражнику.

– У меня приказ оставаться здесь неотлучно.

– Выйди, я сказала.

– У меня приказ оставаться здесь.

– А свои слова у тебя есть? Можешь сам о чем-нибудь подумать?

Она подтолкнула парня к двери.

– Оставь меня одну, слышишь?

– У меня приказ…

– Кто теперь отдает приказы? Кто тебе приказал остаться?!

Эма указала на Тибо, который, как ни странно, продолжал спокойно лежать, несмотря на громкий спор.