Отвага и честь

— Леарх обещал, что присмотрит за ротой до нашего возвращения, и, судя по всему, он великолепно с этим справился: отличные рекруты, серьезные тренировки и воины, которыми можно гордиться. Более того, он водил их в бой на Эспандоре против орды зеленокожих — достойное испытание для роты ветеранов.

— Тогда что тебя беспокоит?

— Никто не ожидал, что мы вернемся живыми, Уриил. Леарх был среди тех немногих, кто ждал нас, но даже он начал думать, что мы погибли. На Эспандоре он почувствовал, что значит командовать ротой, и ему понравилось. Сдается мне, наше долгое отсутствие навело его на мысль, что он мог бы принять на себя командование Четвертой.

— И тут мы вернулись.

— Точно. Пойми меня правильно, Леарх отличный солдат, и я доверил бы ему свою жизнь, но он живой человек, и я сильно подозреваю, что в глубине души он не слишком рад, что ты восстановлен в должности.

— Думаю, ты неправ, друг мой.

Пазаний пожал плечами.

— Надеюсь, но довольно слов, давай-ка наденем броню, а?

Уриил кивнул, и часть за частью Пазаний облачил его в броню брата Амадона. Он начал с сапог, потом надел наголенники и набедренники. Пояс защелкнулся на бедрах Уриила, и теперь, когда были присоединены силовые разъемы, Пазаний почтительно поднял латный нагрудник с орлом и черепом и закрепил его на груди капитана.

Надевая каждую деталь брони, Пазаний говорил о деяниях, в которых они участвовали, называл имена давно погибших героев и былые сражения. Были поименованы все заслуженные почести, и вскоре оба воина говорили о блистательном наследии брони.

Затем пришла очередь пластин, защищающих предплечья Уриила, наплечников, наручей и латных рукавиц. Руками, защищенными специальными пластинами, Пазаний поднял тяжелые автореактивные наплечники и дал проводам доспеха соединиться с внутренними механизмами.

Наконец он поднял тяжелый ранец, обеспечивавший электропитание, и теплообменники, позволяющие ему работать. Уриил почувствовал его огромный вес и напряг мышцы, но ранец был закреплен лишь тогда, когда броня завибрировала жизнью и поток энергии прошел через тело Уриила.

Он почувствовал, как дендриты биомониторинга соединяются с разъемами, имплантированными в тело, и мускулы наливаются силой. Он острее ощутил ритмы своего тела и стал одним целым с броней. Это было продолжение его плоти, позволяющее ему сражаться и двигаться так, словно он был одет в легчайший хитон, будучи защищенным от пращей и стрел враждебной Галактики.

Он помнил похожее ощущение, когда облачался в доспех Сынов Жиллимана на Салинасе, выполненный ремесленниками ордена Серых Рыцарей, но те ощущения были бледной тенью нынешних. Броня, защищавшая его в бою в Доме Провидения, была всего лишь одолжена, и между ним и ею не возникло уз.

Сейчас все было иначе. Это был уровень связи, который Уриил не чувствовал с тех пор, как впервые получил собственный доспех много десятилетий назад. Это чувство единства походило на забытое счастливое воспоминание, всплывшее в памяти, и неожиданное появление делало его лишь приятнее.

Когда броня ожила на нем, Уриил почувствовал необыкновенную легкость, воссоединяясь с героическим наследием, частью которого был доспех. Ожидание почетной службы и исполнения долга наполнило обоих, и Пазаний взял его за плечо, чтобы поддержать.

— И как тебе?

— Словно домой вернулся, — признался Уриил.

Пазаний кивнул и, скользнув взглядом мимо могучей фигуры Робаута Жиллимана, посмотрел на гаснущее красноватое свечение в окне-розе. Уриил заметил, как выражение лица друга стало жестче. Солнце опускалось за далекие горы.

— Пора?

— Да, — сказал Пазаний.

Уриил вытянул вперед руку, и Пазаний пожал ее, запястье к запястью. Этот жест символизировал союз между воинами, бившимися и проливавшими кровь, защищая человеческую расу. Пазаний притянул Уриила к себе и обнял. Он был таким огромным, что ростом почти не уступал Уриилу в полной броне.

Они дружили еще до того, как стали Ультрамаринами, и узы преданности между ними были такими же прочными, как в легендах о древних примархах.

Они были больше чем друзья, больше чем братья.

Они были Астартес.

— Я лучше пойду, — сказал Пазаний, кивнув на дверь капеллы. — Они ждут.

— Я скоро приведу Четвертую роту назад, — проговорил Уриил срывающимся голосом. — Мы вернемся. Это всего лишь короткая поездка на Павонис — убедиться, что мир продолжается.

— Знаю, — рассмеялся Пазаний. — Буду ждать.

— Отвага и честь, друг мой.

— Отвага и честь, Уриил.

Уриил ступил на посадочную платформу и подошел к своим бойцам. Они были в броне, лица скрыты шлемами, но он знал их всех.

Космодесантники могли показаться на взгляд смертного безликими и одинаковыми, но ничто не могло быть дальше от истины. Каждый был героем с собственными легендами и почетным списком, великолепием не уступающим творениям поэтов и сказителей Империума.

Быть их капитаном — великая честь, и Уриил знал, что никогда не забудет этот момент. Побывать в тех местах, где он побывал, и пережить ужасы, которые он пережил, было достижением, с которым мало кто мог потягаться, и он гордился этим.