Отвага

Поговорил я с Донцовым в тот же день вечером. Один на один. Пересказывать наш разговор — долго и не нужно. Но так или иначе, а он состоялся. Донцов пытался оправдаться, найти какие-то объективные причины своего срыва и в конце концов пообещал мне, что впредь постарается быть сдержанней на язык.

Касьянова я перевел в расчет старшего сержанта Кривожихина. К Донцову же, по рекомендации Кривожихина, послал одного зубастого парня, который, как я чувствовал, даже при всем почтении к званию и заслугам своего нового командира в обиду себя не даст.

Служба моя начинала обретать естественный порядок и ритм. Начало моей «командирской деятельности» совпало с подготовкой дивизиона к боевому дежурству. Что такое боевое дежурство, ясно, по-моему, из самого термина, а наша задача на дежурстве — не допустить нарушителя воздушного пространства к охраняемому объекту. Фактор времени в этот ответственнейший период нашей службы приобретает первостепенное значение. У всех: у расчета СРЦ — станции разведки и целеуказания, и у расчета СНР — станции наведения ракет, и у расчета командного пункта, и, разумеется, у нас — стартовиков. Вся работа дивизиона может пойти насмарку, если ракета не будет своевременно готова к пуску. Разведчики, наведенцы, операторы других служб сделают свое дело, но окажись не готовы мы, стартовики, запорись мы на стартовой позиции возле пусковой установки — и цель может уйти. И ради того, чтобы ни при каких условиях, ни при каких обстоятельствах не упустить цели, дивизион осваивает боевую технику, постоянно тренируется, проводит учения, стрельбы на полигоне. Ради этого — чтобы мы не упустили цели — страна, народ, ученые и рабочий класс снабдили нас самым современным оружием, точнейшей аппаратурой и умными приборами. Только отлично учитесь, солдаты, бдительно несите службу, берегите родное небо. И вот во время боевого дежурства как раз и выясняется, как мы выполняем наказ народа и как владеем своей техникой. Это вроде как государственный экзамен, как самая строгая проверка нашей готовности к бою с воздушным противником, к защите советского неба от агрессора. И это очень правильно и очень естественно, что ритуал заступления на боевое дежурство выглядит так торжественно и сурово — как на пограничной заставе, когда очередной наряд приступает к несению службы… Итак — время, время и время! У нас время и четкость работы решают все.

За сутки до заступления на боевое дежурство я получил первое письмо от отца. Раньше нам никогда не приходилось переписываться, если не считать далекого летнего месяца, когда я, мама и Володя жили у каких-то наших дальних родственников в маленьком приморском поселке неподалеку от Сочи. Но тогда мне было всего одиннадцать лет. Потом мы практически никогда не расставались надолго. А теперь я вышел, как говорится, на самостоятельную стезю, служил от отца за тысячи километров, и мне было любопытно, какое письмо написал мне отец. Характер его я, разумеется, изучил хорошо и не без оснований предполагал, что письмо будет соответствовать характеру — немногословное, деловое и от этого — внешне суховатое.

Я не ошибся.

«Здравствуй, Сашок! — писал отец. — Вчера я узнал твой точный адрес и, не дожидаясь письма от тебя, решил немедленно написать.

Что я могу тебе сообщить?

Во-первых, мне лично по душе те места, куда тебя направили. Не совсем там, но очень близко от твоего теперешнего гарнизона мне пришлось служить в молодости, еще до женитьбы. Я был доволен, хотя климат там суров, а когда дойдет мое письмо, наверное, выпадет уже первый снег…»

Я машинально взглянул в окно — снега не было. Но он уже шел, дня два назад. Повалил неожиданно, странный и красивый на фоне зеленых кедров, но пролежал всего с полчаса.

«…Думаю, и тебе должны понравиться те места. Это совсем не то, о чем говорят «дыра». И если уж быть честным, эти так называемые «дыры» существуют более в воображении некоторых офицеров и их не годных к военной службе жен.

Во-вторых, моя проблема решилась — очень неожиданно и лучше, чем я предполагал: меня переводят в Москву…»

Значит, Москва. И по нашему ведомству. Кем? У меня мелькнула мысль: а вдруг ему по службе придется и сюда нагрянуть. Вполне возможно. И в отпуск теперь я поеду в Москву. Это же прекрасно! Отцу дадут же какую-нибудь квартиру!