Отважная лягушка (СИ)

Со своего места он не мог видеть лица Юлисы. Но её неестественно прямая, словно натянутая струна, и неподвижная, будто статуя, фигура ясно давала понять, в каком душевном напряжении находится сейчас девушка.

— В чём? — её звонкий, чистый голос дрогнул, когда она, отвернувшись от площади, обратилась к судьям.

И у Олкада вновь перехватило дыхание при взгляде на свою знатную подзащитную. На резко обозначившихся скулах алым горели красные пятна румянца, крылья прямого, тонкого носа трепетали от с трудом сдерживаемой ярости, хотя в уголках больших светло-серых глаз уже поблёскивали слезинки отчаяния.

Не дожидаясь, пока слегка озадаченный Фаб конкретизирует вопрос, Ника с гневом продолжила:

— Разве в том, что там за океаном, где я родилась и выросла, мне никто не рассказал о законах вашего города? Или в том, что спасая свою жизнь, я спряталась в расщелине горы, по доброте своей укрывшей меня от убийц? Но откуда мне знать, что она священна и так почитаема вами особенно в дни дриниар? Если я виновата, то только в том, что убегая от тех, кто меня ограбил и собирался лишить жизни, случайно оказалась там, где не должна была быть. Но я клянусь…

Внезапно девушка патетически вскинула руки к небу.

— Я и помыслить не могла оскорбить великого Дрина или вас, жители славной Этригии! И пусть бессмертные боги обрушат на меня свой гнев, если я лгу!

После этих слов обвиняемая, словно устыдившись своего неожиданного порыва, скромно опустила глаза, поправив соскользнувшее с головы покрывало.

А в сознании адвоката мелькнула какая-то важная мысль, однако, прежде чем ему удалось на ней сосредоточиться, форум загудел подобно растревоженному улью, выплёскивая из себя отдельные выкрики.

— О чём это она?! Какие ещё убийцы? Кто на неё напал? Ограбили? Где? Опять разбойники объявились?

Секретарю вновь пришлось прибегнуть к помощи гонга, чтобы хоть немного утихомирить горожан. И тут Олкад наконец-то догадался, какой важнейший аргумент в свою защиту, сама того не подозревая, предоставила ему госпожа Юлиса.

— Кто вас ограбил, госпожа? — хмуро поинтересовался магистрат.

— Артисты из урбы Гу Менсина, — ответила Ника. — Они за плату взялись сопровождать меня от Канакерна до Этригии. Мы спокойно проехали всё Западное побережье, но у вашего города они почему-то вдруг решили меня ограбить и убить.

Зрители вновь разразились криками, суть которых сводилась к настоятельному требованию подробностей.

Обменявшись многозначительным взглядом с Фабом, претор Упилий усмехнулся.

— Бродячие артисты — неподходящие спутники для одинокой, порядочной девушки, — проговорил он, явно выделив голосом предпоследнее слово.

Толпа отозвалась редкими смешками, которые, однако, очень быстро стихли.

Гневно сверкнув блестевшими от слёз глазами, Юлиса заговорила о своём пребывании в Канакерне, о болезни, помешавшей ей отправиться в Империю через Рифейские горы с караваном купца Канира Наша, об урбе Гу Менсина, всё лето дававшей представления в городском театре, покровителем которого являлся друг Лация Юлиса Агилиса — консул Канакерна Мерк Картен.

По мере её рассказа адвокат вновь стал замечать, как смягчается выражение лиц некоторых горожан. Другие, перешёптываясь с соседями, активно обсуждали трагическую историю Ники Юлисы Террины.

О очередной раз подчеркнув своё глубокое сожаление о том, что она ненароком нарушила закон Этригии, девушка опять попросила прощения у судей, после чего замолчала, аккуратно вытерев платком заплаканные глаза.

— А кто подтвердит ваши слова? — вкрадчиво спросил претор Луний.

— Она лжёт! — не давая возможности обвиняемой ответить, вскричал Клеар, раздражённо ударив посохом по мраморной ступени. — Нет никакого Гу Менсина! Артист с таким именем никогда не был в Этригии!

Чувствуя, что пора вмешаться, Олкад обратился к суду:

— Вы позволите мне опровергнуть это утверждение, господин Фаб?

Видимо, довольный тем, что хоть кто-то придерживается установленного порядка ведения процесса, магистрат величаво кивнул, а секретарь поспешил налить воду в воронку.

— Это письменные показания владельца постоялого двора в Кинтаре, — молодой человек извлёк из холщовой сумки на поясе свиток. — Он подтверждает, что в ночь перед первым днём дриниар в его заведении ночевали артисты из урбы Гу Менсина, а так же снимала комнату Ника Юлиса Террина. Рано утром они вместе покинули город.

С этими словами адвокат подошёл к столу и с поклоном протянул папирус судьям. Пробежав взглядом ровные строчки, Фаб одобрительно хмыкнул.

— Заверено магистратом Фамием. Достойный и уважаемый гражданин. Этого вполне достаточно для подтверждения того, что урба Гу Менсина и обвиняемая одновременно покинули Кинтар, собираясь добраться до Этригии. Продолжайте.

Понимая, что избежать обвинения в нарушении закона, запрещавшего непосвящённым появляться возле священной горы в дни праздника Дрина, всё равно не удастся, Олкад попытался воззвать к милосердию и здравому смыслу, доказывая непреднамеренность и случайность проступка своей подзащитной, а когда увидел, что вода в часах почти закончилась, торопливо выпалил: