С точки зрения жительницы двадцать первого века, монолог прозвучал на редкость напыщенно и глупо, но она уже знала, что именно так принято выражаться при официальных беседах.
- Как вас зовут, госпожа? - с хорошо сыгранным участием спросил более молодой собеседник. - И кого вы обвиняете?
Чуть поклонившись, путешественница собралась ответить, но тут у неё за спиной послышался какой-то шум, и оба магистрата сразу же потеряли к ней всякий интерес.
Немало удивившись столь странному их поведению, Ника быстро оглянулась и сразу же узнала твёрдо вышагивавшего через площадь высокого, худого человека в длинном чёрном балахоне. Быстро расступаясь перед ним, люди тотчас смыкались за тремя сопровождавшими его городскими стражниками, образуя стремительно увеличивавшуюся толпу.
Забившись испуганной птицей, сердце девушки скакнуло в глотку, а душа едва не порвала кожу на пятках. Поймав холодный, как у рыбы, но одновременно пронизывающий взгляд тёмно-серых глаз, путешественница с трудом заставила себя оставаться на месте, понимая всю бесперспективность бегства. Захотят, догонят. Да и интересно, что же она натворила, если за ней явился верховный жрец главного городского святилища?
С металлическим звоном ударив наконечником посоха о камень мостовой, священнослужитель, склонив сверкавшую лысиной голову, театрально вытянул вперёд руку с растопыренными костлявыми пальцами и громогласно объявил:
- Перед лицом бессмертных богов и жителей Этригии, я обвиняю эту женщину в святотатстве!
Голова закружилась, коленки мелко задрожали, а мочевой пузырь резко потяжелел.
Ника нервно сглотнула пересохшим горлом.
"Вот это батман! Да ещё какой!"
1