Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик

— Причина в том, что вы нисколько не ценили и не дорожили нашей дружбой. Другого объяснения я не могу вам дать, кроме того, что вы оказались неблагодарным и нечестным по отношению к тем, которые были вашими лучшими друзьями. Ваших же оправданий я выслушивать не желаю.

— Один только вопрос! — вскричал я, стараясь насколько мог сдерживать свои чувства. — Во имя справедливости я спрашиваю вас, в чем меня обвиняют? Я не уйду, пока не узнаю этого.

Мистрисс Хиланд, возмущенная, по-видимому, моим тоном, повернулась ко мне спиной и вышла из комнаты.

Я взял газету и стал читать, или пытался читать.

Около двух часов я продолжал это занятие, потом встал и позвонил.

— Скажите мисс Леноре, — сказал я вошедшей служанке, — что я желаю ее видеть, и что вся ливерпульская полиция не заставит меня удалиться из этого дома, пока я не увижу ее.

Служанка скрылась за дверями, и вскоре после этого в комнату вошла Ленора с легкой улыбкой на прекрасном лице.

— Ленора, — сказал я, — в вас я надеюсь еще найти друга, несмотря на холодный прием. Я прошу вас объяснить мне все это.

— Единственное, что могу вам сказать, — ответила она, — что мама и я, вероятно, обмануты. Один человек обвиняет вас в неблагодарности и других проступках, может быть более ужасных.

— Адкинс! — вскричал я. — Это Адкинс, первый помощник «Леноры»!

— Да, это он вас обвиняет и, к несчастью, ваше поведение доказывало вероятность той истории, которую он рассказал нам. О, Роланд! Тяжело было верить, что вы виновны в неблагодарности и в других проступках, но ваше продолжительное, необъяснимое для нас отсутствие служило доказательством справедливости обвинений. Вы даже никогда не писали нам. Поэтому теперь почти невозможно восстановить доброе отношение к вам моей матери.

— И ваше, Ленора?

Она опустила голову, не давая ответа.

— Скажите, в чем меня обвиняют? — спросил я.

— Я хочу, Роланд, прежде чем услышу от вас одно слово оправдания, сказать вам, что я никогда не верила в вашу виновность. Я слишком хорошо вас знала, чтобы поверить, что вы могли совершить такие поступки и при подобных обстоятельствах. Это не в вашем характере.

— Благодарю вас, Ленора! — сказал я. — Вы теперь такая же, какой были и раньше: самая прекрасная и самая благородная на всем свете.

— Не говорите этого, Роланд! Ничто, кроме ваших собственных слов не могло бы изменить мое мнение о вас, которое складывалось в продолжение многих лет, когда мы оба были еще детьми. Я скажу вам, почему моя мать так относится к вам. Когда мой отец умер в Новом Орлеане, мистер Адкинс привел обратно корабль, и вы не возвратились на нем. Мы были удивлены этому и спросили мистера Адкинса, почему он не привез вас домой. Он сначала не мог дать удовлетворительного объяснения, но когда мы стали настаивать, он сказал, что вы не только пренебрегали своими обязанностями и доставляли много горя моему отцу, когда он находился на смертном одре, но, узнав, что нет никакой надежды на его выздоровление, стали обращаться с ним, как с человеком, не представляющим уже для вас никакого интереса. Он рассказал, что вы до смерти отца бежали с корабля, и никакие его просьбы не могли убедить вас остаться с ним. Это не могло быть правдой; я знала, что вы не могли этого сделать. Но моя мать думает, что в обвинениях, возводимых на вас мистером Адкинсом, есть частица правды, и она вам этого никогда не простит. Ваш обвинитель утверждает также, что, оставив корабль, вы захватили и часть чужих вещей; но это он сказал несколько месяцев спустя, когда и мысль о вашем возвращении сюда казалась невозможной.

— Что же случилось теперь с мистером Адкинсом? — спросил я.

— Он в настоящее время в плавании, на пути из Нового Орлеана, на «Леноре». Он вошел в доверие моей матери и является командиром «Леноры». Недавно Адкинс стал мне совсем отвратителен, признавшись, что любит меня. Это было уже слишком! Моя мать, я боюсь, очень доверяет всему, что он говорит. Она благодарна ему за его внимание к моему отцу перед его смертью и за ту заботу, которую он проявляет к нам. В последнее время его обращение сильно изменилось. Он ведет себя как член нашей семьи и собственник корабля. Я думаю, что он через несколько дней прибудет в Ливерпуль.

— Я хотел бы, чтобы он был в Ливерпуле теперь, — сказал я. — Когда он приедет, я заставлю его признаться, что он лжец, Ленора! Никто никогда не относился ко мне с большей добротой, чем ваш отец и ваша мать. И не в моем характере отплатить им за это неблагодарностью и подлостью! Корабль вашего отца был моим домом; я не оставил бы его без достаточных причин. Меня прогнал с корабля этот величайший негодяй, который меня же и обвинил. Я останусь в Ливерпуле до его возвращения и когда обличу его и докажу, насколько я ценил вашу дружбу, я снова уйду с чистым сердцем и полным сознанием своей правоты!

Расставаясь, я просил Ленору передать матери, что не потревожу ее больше своим посещением до приезда мистера Адкинса и тогда только явлюсь, чтобы доказать, что я не был виновным ни в каких преступлениях.

На этом моя беседа с Ленорой закончилась.