Отважное сердце

Прежде чем встать и спуститься к лагерю, она вызвала в памяти образ Терезы, голос Майлза, вспомнила глаза Дерека – все то, что она постоянно хранила в своем сердце. Это придало ей сил. Затем она долго молилась. Наконец Джули встала и, бросив прощальный взгляд на тихое, безмолвное плато, стала осторожно спускаться к лагерю. Становилось холодно, и она плотнее закуталась в свою черную накидку, мимоходом подумав о том, что накидка к тому же делает ее менее заметной в темноте. Пробравшись через нагромождения камней и заросли кустарника, Джули наконец спустилась с горы и направилась прямиком к лагерю. Весь путь занял у нее примерно полчаса, хотя ей показалось, что не прошло и пяти минут.

Индейцы сидели вокруг костров – готовили пищу и ужинали. Джули насчитала шесть огоньков и предположила, что возле каждого сидели человек пять-шесть, включая детей. Она остановилась перед входом в лагерь, поплотнее закутала свое дрожащее тело в накидку и направилась прямо к кострам.

Первым, кто заметил ее, был крепкий, мускулистый мужчина с широкой обнаженной грудью и длинными, до плеч, черными волосами. На нем была только набедренная повязка. Как только он увидел нежданную гостью, его глаза вспыхнули, он вскочил на ноги и направился к ней. Джули заставила себя держаться твердо, не отступила и не вздрогнула, даже когда он взял ее за руку и повел за собой. На несколько секунд над индейским лагерем повисла тишина – все замерли от удивления, затем ночь взорвалась возбужденными криками. Джули только крепче сжала зубы. Она не опустила глаз, мысленно твердя себе, что нужно держаться прямо и с достоинством. Но через некоторое время она почувствовала, что уже больше не может выносить прикосновение этой смуглой руки, которая уверенно держала ее за запястье, и вырвалась. Индеец сердито посмотрел на Джули и потянулся было к ней снова, но тут за его спиной началось какое-то волнение, он обернулся и опустил руку. Джули поняла, что что-то произошло.

Медленно повернувшись, она заметила выражение благоговейного страха на лицах обступивших ее апачей, и когда она увидела того, на кого были направлены их взгляды, то все поняла. Должно быть, это и был сам Кочиз – кто же еще мог выглядеть столь надменно. Даже тот воин, что несколько минут назад держал ее за руку и казался таким уверенным в себе, смиренно опустил голову. Лагерь затих. Даже дети и те замолчали и замерли, приготовившись почтительно внимать всему, что ни скажет Кочиз.

Джули внимательно смотрела на вождя. Он был выше, чем остальные, с широкими плечами и мощной мускулистой грудью. Взгляд Джули приковало его лицо. Его глаза были полны недюжинного ума, а не надменности, как ожидала Джули. У него был крупный прямой нос и очень высокий лоб. Блестящие черные волосы свисали до плеч. Шею украшали ниточки бус. Он стоял перед ней молча, широко расставив мощные ноги и уперев руки в бедра.

Джули решила попробовать заговорить с ним. А что ей еще оставалось делать?

– Я женщина белого человека, и я пришла забрать его домой. Вы должны его отпустить!

Она почувствовала себя глупо, сообразив, что он ровным счетом ничего не понимает. Сюджин рассказывала, что он не говорит по-английски, а она не знала ни единого слова на языке чирикауа. Оставалось только надеяться, что он сможет догадаться… Джули была так взволнована, что едва расслышала позади себя голос.

– Я переведу, если Кочиз захочет.

Она резко обернулась и увидела индейца, который стоял рядом и смотрел на нее с… с чем? С жалостью? Это поставило ее в тупик. Кто он? Он ответил, словно мог читать ее мысли:

– Я Темный Бизон. Я спрошу Кочиза, захочет ли он поговорить с тобой.

Он сказал несколько слов своему вождю, который одобрительно кивнул в ответ. Тогда Темный Бизон стал переводить.

Голосом, который показался Джули удивительно спокойным и доброжелательным, Кочиз что-то сказал Темному Бизону, а тот, в свою очередь, перевел Джули:

– Кочиз говорит, что ты – богиня, столь же прекрасная, сколь и добрая, сияющая, как золотое солнце, и белая, как холодная серебристая луна. Он просит, чтобы ты рассказала ему, как нашла к нам дорогу, и почему рисковала своей жизнью, придя сюда.

– Скажи ему – моя любовь к моему мужчине, вашему белому пленнику, так велика, что я не боюсь смерти.

Темный Бизон перевел, и пока он говорил, Кочиз внимательно слушал. Когда Темный Бизон закончил, вождь снова взглянул на Джули. Она торопливо попросила:

– Скажи ему, что он должен позволить уйти белому пленнику. Он принадлежит своему народу, как и он, – кивнула она в сторону Кочиза, – своему племени.

Сказав это, Джули решительно взглянула прямо в глаза Кочизу, с нетерпением ожидая его ответа.

Так они и стояли друг против друга, индейский воин и белая девушка, глядя друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Наконец Кочиз произнес несколько слов. Темный Бизон дождался поощрительного кивка вождя и перевел.

– Кочиз говорит, – медленно сказал он, – что твой мужчина имеет право претендовать на тебя из-за твоей любви к нему. Но раз ты пришла сюда, на тебя может претендовать и один из нас.