Отважное сердце

— Я уже говорил тебе, что мы поговорим на эту тему, когда вернемся домой.

— Это было еще до войны. Мы уехали из Шотландии восемнадцать месяцев тому, и никто не знает, сколько еще продлится эта кампания. — Эдвард встал перед Робертом, заставляя его взглянуть себе в глаза. — Братишка, в следующем году мне исполнится девятнадцать.

— Все равно, ты еще слишком молод, чтобы стать рыцарем. Имей терпение. — Роберт обнял Эдварда за плечи. — Дай мне закончить то, ради чего мы прибыли сюда, и затем, обещаю, я сделаю тебя рыцарем.

Эдвард помедлил, на лице его отражалась внутренняя борьба. Но потом он неохотно кивнул в знак согласия.

Роберт разомкнул объятия, когда на башне ратуши зазвонил колокол, призывая горожан к обедне. Звуки эти пробудили в нем странное чувство, эдакое щекотание в животе, схожее с тем, которое он испытывал, замирая на коне и готовясь пойти в атаку на цель.

— Мне нужно идти, — сказал он брату и окликнул своего оруженосца. — Нес, когда закончишь, посмотри, как там Хантер.

— Слушаюсь, сэр.

— Счастливой тренировки, — исполненным язвительного сарказма голосом крикнул ему вслед Эдвард.

Роберт, не оглядываясь, зашагал по шумному наружному двору замка, направляясь к каменной лестнице, ведущей на стену. К тому времени, как он поднялся наверх, колокол умолк, но эхо его звона еще катилось над водами реки. Роберт ускорил шаг, направляясь к северо-восточной башне, а в голове у него зазвучал внутренний голос, осуждающий его за двойные стандарты. Всего несколько мгновений тому он корил брата за безрассудное поведение, а сейчас сам походит на беззаботного ребенка, который, раскачавшись как следует, прыгает с нижней ветки дерева, не глядя под ноги и не ведая, куда летит. Роберт заставил внутренний голос замолчать, возбуждение теснило ему грудь, и он уже перешел ту грань, на которой его могло остановить благоразумие.

Проходя мимо башни, громада которой нависала над главными воротами, Роберт увидел отряд численностью в несколько сотен человек, направляющийся к замку. Большинство ехали верхом, и их флаги пестро и ярко выделялись в предгрозовых лучах солнца. В последние две недели в цитадель начали понемногу возвращаться подразделения, посланные на юг снять осаду с замков, окруженных мятежниками. Пока это был самый большой встреченный им отряд. Интересно, удалось ли им добыть сведения о местоположении противника, мельком подумал Роберт. Пожалуй, он испытал бы огромное облегчение, если бы покинул замкнутое пространство переполненного замка. Но при этом непременно скучал бы кое о чем. Точнее, кое о ком.

Роберт подошел к башне, бойницы которой смотрели на широкую дельту реки. От скал, на которые выходили желоба отхожих мест, поднималась резкая вонь. Над сверкающими валунами на берегу за съедобные крошки дрались чайки. Открыв дверь башни, Роберт вступил в темноту лестницы, которая спиралью поднималась наверх вдоль стены. На нижнем этаже он осторожно вошел в круглую комнату, единственным источником света в которой служили узкие бойницы для лучников, прорубленные в стенах. Он замер на мгновение в полумраке, вглядываясь в отпечатки ног на пыльном полу, ведущие к сложенным штабелем мешкам с зерном. Мешков оставалось намного меньше, чем было в начале недели, когда он впервые обнаружил это место. Пол вокруг усеивало рассыпанное зерно, на котором отчетливо отпечатались следы ног. Снаружи доносились пронзительные крики чаек. Но он все равно уловил свое имя, произнесенное робким шепотом.

Роберт шагнул вперед и протиснулся в щель между пухлыми мешками, ставшую еще уже после того, как ею стали пользоваться. Прижавшись к грубой мешковине, он полез внутрь. Зерно подавалось под его нажимом, как мускулы под кожей. Запах плесени напомнил ему время сбора урожая в Каррике. И вот преграда из мешков осталась за спиной, и перед ним открылось окно с двумя каменными нишами друг напротив друга. С обеих сторон сиденья примыкали к узкой вертикальной бойнице. Между ними, в одиноком луче света, падающем сквозь бойницу, стояла Елена де Бошам, и волосы ее, собранные в высокую прическу на затылке, окружал светящийся ореол.

Дома, в Лохмабене, девушки были милы и покорны, но удовлетворения не приносили. Встречаться с ними — то же самое, что тыкать копьем в столб с мишенью, стоя на месте, будучи не в состоянии насладиться скоростью движения. Ева, которую он целовал в тот вечер, когда его семья лишилась надежд на трон, была другой, и воспоминания о ней еще долго не давали ему спокойно спать по ночам. Но последующие события вытеснили память о ней. Елена, шестнадцатилетняя дочь английского графа, была обещана другому и оттого представляла собой еще более опасную цель, но это обстоятельство лишь распаляло желание Роберта. Она тянулась к нему. Что еще ему оставалось, как не поддаться ее чарам?