Отважное сердце

Соленый ветерок лениво шевелил полы шатра, обнажая полную, кроваво-красную луну, висящую над самым горизонтом. «Что это, дурное предзнаменование?» — мельком подумал Роберт. Мысль эта заставила его перенестись в теплое лето Каррика на много лет назад, к дому в лощине и дереву с клетками на ветвях. Интересно, живет ли по-прежнему старуха в своей полуразрушенной хижине, полной книг и костей, сплетая судьбы мужчин? Сейчас Эффрейг должна быть очень старой. Не исключено, что она давно умерла. Мысль о Каррике навеяла на него тоску о безоблачном детстве, когда мать и дед были еще живы, а залы их замков наполняли друзья и веселый смех. Он провел очень мало времени в своем графстве после того, как унаследовал его. Его вассал, Эндрю Бойд, собирал ежегодную ренту и решал текущие хозяйственные проблемы, так что у Роберта не было ощущения, будто оно действительно принадлежит ему. Теперь, когда война закончилась, ему, пожалуй, стоит вернуться туда.

Снаружи послышались голоса, и Роберт узнал одного из рыцарей отца, поставленных охранять лагерь, а потом негромкий, но настойчивый голос Хэмфри. Стараясь не разбудить брата, Роберт встал и выскользнул из шатра. Он подошел к двум мужчинам, кивнув отцовскому рыцарю и знаком показывая ему, что тот может вернуться на свой пост.

Здороваясь с Хэмфри, Роберт заметил, что у того из-под простой, темной дорожной накидки выглядывает кольчуга.

Глаза Хэмфри загадочно блеснули в свете костра.

— Я хочу, чтобы ты оделся, и побыстрее.

— Куда мы едем?

— Чтобы исполнить пророчество.

Хэмфри объяснил ему, что взять с собой и куда подойти, чтобы встретиться с ним. Когда рыцарь умолк, Роберт принялся наседать на него, пытаясь выведать, в чем все-таки заключается их задание, но потом остановился. Чувство нужности и принадлежности к ордену, которое он испытал при виде Хэмфри, стало для него огромным облегчением по сравнению с той отчужденной враждебностью и одиночеством, которые охватили его после возвращения в Шотландию. Он не хотел разрушить это хрупкое чувство ненужными расспросами, и, кроме того, Роберт был откровенно рад убраться из Монтроза куда-нибудь подальше. Он устал от необходимости сделать выбор, устал терзаться и мучиться, не зная, какой дорогой пойти.

«Ты так и будешь избегать его до тех пор, пока не станет слишком поздно, и тебя лишат права выбора».

Его брат был прав. Но сейчас Роберту было все равно.

После ухода Хэмфри Роберт разбудил Неса, чтобы тот оседлал для него Хантера, а сам вернулся в шатер, чтобы одеться. Натягивая дублет поверх сорочки, он услышал громкий плач дочери. Затем послышались сонные увещевания кормилицы. Роберт вышел наружу, держа в руках меч, как раз в то мгновение, когда из шатра, который она делила с Джудит и еще тремя женщинами, выскользнула Катарина. Служанка держала на руках Марджори и что-то негромко напевала ей. Она подняла голову и увидела удаляющегося Роберта. Катарина озабоченно нахмурилась, заметив меч у него в руках. Он не сказал ей ни слова, подошел к крытой повозке и выволок оттуда большой сундук, в котором хранилось его снаряжение. Позади него не утихали крики Марджори. Когда Роберт вынул из сундука хауберк, Катарина негромко запела. У нее был низкий, сильный голос, и, когда она пела, казалось, что он должен принадлежать кому-то другому, какой-нибудь женщине значительно старше ее. Колыбельная успокоила малышку, ее крики постепенно перешли во всхлипывания, а потом и в ровное сопение. Роберт, вдруг поняв, что замер на месте, держа на вытянутых руках хауберк и прислушиваясь, принялся натягивать доспехи, а потом потянулся за щитом, который Хэмфри наказал ему непременно взять с собой. Щит с драконом был завернут в мягкую ткань, предохранявшую его от случайных царапин. Роберт не доставал его с того времени, как покинул Англию год тому. В свете костра он обратил внимание, что дерево стало шершавым и потрескалось. Он уже натягивал неприметную дорожную накидку, как посоветовал ему Хэмфри, когда вдруг услышал за спиной голос.

— Вы уезжаете, сэр?

Он повернулся и сверху вниз взглянул в запрокинутое лицо Катарины. На переносице у нее теснились веснушки, а темные волосы перепутались со сна, длинными прядями ниспадая ей на плечи. Женщина крепко прижимала к груди Марджори. Роберт улыбнулся, глядя на спящую дочь. Наклонившись, он нежно поцеловал ее, а потом встретил взгляд Катарины, застегивая перевязь с мечом.

— Я скоро вернусь.

Подхватив щит, он обменялся несколькими словами с рыцарем у костра, а потом, приняв у Неса поводья Хантера, зашагал в дальний конец лагеря.