Отважное сердце

Ормсби ощутил укол нетерпения. Совершенно очевидно, эти неотесанные мужланы не представляют, с кем имеют дело. Сегодня это был уже четвертый за утро, который дал ему вот такой ответ, буквально слово в слово. И тут юстициар понял, что мужчина смотрит ему прямо в глаза, продолжая мять в руках свою шапочку. И первое дуновение тревоги нарушило безмятежное спокойствие Ормсби. Это что же, заговор против него, устроенный местными землевладельцами? Нет, так не пойдет. Хью де Крессингэм в Бервике недвусмысленно заявил, что подати должны быть уплачены вовремя. Лорды, подобные сэру Генри Перси, которому были пожалованы после оккупации земли Галлоуэя и Эйра во владение, еще не получили от них ни пенни дохода, и именно об этом следовало думать в первую очередь. Поговаривали, что сам сэр Джон де Варенн до сих пор не дождался причитающихся ему налоговых сборов. В общем-то, Ормсби не слишком жалел об этом. Прошлой осенью граф стал генерал-губернатором Шотландии, но всего через несколько недель после того, как король Эдуард пересек границу в обратном направлении, Варенн последовал за ним, предпочитая проводить время в своих владениях в Йоркшире. Крессингэм же, напротив, проявил себя требовательным надсмотрщиком, и не годилось злить человека, который, в отсутствие Варенна, стал фактическим правителем Шотландии. Воспоминания о нищих внизу на улице еще не успели выветриться из памяти Ормсби, и он натужно поднялся с места.

— Эти деньги принадлежат нам по закону, мастер Дональд. Отказываясь уплатить их, вы нарушаете закон. А это уже преступление, которое подлежит наказанию.

Дональд растерянно заморгал, но вновь покачал головой.

— Сэр, у меня просто нет этих денег. Рента для меня слишком высока, чтобы я мог платить ее. — Он поколебался, но потом поспешно продолжил: — Она слишком высока для всех. Люди теряют все. Целые семьи голодают, дети болеют. Животных забивают безо всякой пользы, потому что их нечем кормить. Наши церкви приходят в упадок, а клириков заставляют отдавать все, что у них есть, в пользу Изменника. — Он вдруг умолк, сообразив, какую только что допустил ошибку.

Изменник. Ормсби уже приходилось слышать это прозвище раньше, хотя и не так открыто. Так скотты прозвали Крессингэма. В душе оно ему очень нравилось, потому как он недолюбливал королевского казначея, который считал себя главным в королевском административном центре в Бервике. Сам Ормсби был поставлен здесь, дабы делать свое дело, а потому не мог позволить, чтобы дерзость или иные недостатки некоторых достойных сожаления личностей помешали ему в этом. Он водрузил ладони на заваленный бумагами стол, отчего несколько свитков пергамента полетели на пол.

— Тот, кто ценит деньги выше собственной свободы, глупец, мастер Дональд. Потому что в вашем случае ставки именно таковы. На карту поставлена ваша свобода.

Мужчина покраснел, но не отвел глаз от лица Ормсби.

— Свобода? — негромко спросил он. — Вот, значит, как обстоит дело?

Снаружи донеслись крики. Но ни Ормсби, ни Дональд не обратили на них внимания.

— У меня имеются полномочия арестовывать любого, кто отказывается платить налоги вовремя. И я готовсполна ими воспользоваться. Не испытывайте мое терпение!

Крики стали громче, теперь к ним присоединился и топот бегущих ног. Клерк перестал царапать пером по листу пергамента и поднял голову, так что стекла его очков вопросительно блеснули в дневном свете. Ормсби прервал свою тираду, резко развернувшись в ту сторону, откуда в залу вкатился мощный рев, захлестнувший ее целиком. Сквозь неразборчивый шум донесся стук копыт. Чиновники отложили в сторону документ, который обсуждали, а клерки поднялись из-за столов. Ормсби подошел к окну и выглянул наружу.

Из леса, окружавшего город, высыпала толпа людей. Некоторые скакали на лошадях, другие попросту бежали. Все они были вооружены, главным образом, топорами или пиками. Лишь немногие могли похвастать кольчугами и накидками, а все прочие были обряжены в кожаные дублеты. На части нападавших были короткие туники, которые предпочитают горцы. И еще у них были голые ноги, от бедра до пятки, что изрядно встревожило Ормсби, только слышавшего об этих диких людях с севера. На бегу они орали на разные голоса, сотрясая воздух устрашающими боевыми воплями. В их громких криках Ормсби разобрал одно имя, которое стало кличем для группы всадников в кольчугах, скакавших вслед за грузным мужчиной на коне, накрытом прекрасной боевой попоной.

— За Дугласа! — горланили они. — За Дугласа!

Внизу, под окнами, во все стороны разбегались жители города. Английские солдаты собрались в ударный кулак у дверей ратуши, обнажив мечи, но, пока Ормсби наблюдал за происходящим из окна, группа нищих, только что прогнанная отсюда, сбросила с себя рванье и лохмотья, под которыми обнаружились мускулистые и крепкие воины. С громкими криками они напали на англичан, и в воздухе замелькали обнаженные клинки.

На лестнице, ведущей в большую залу, застучали торопливые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возникли двое солдат.

— Нужно уходить, сэр!