Отважное сердце

Баллиол попробовал было спорить, но, наткнувшись на непреклонность Комина, сдался и показал на двери церкви.

— Что ж, пойдем, — напряженным голосом сказал он. — Дунгал наверняка будет у могилы отца. Он не отходит от нее ни на шаг.

Щурясь от яркого света после сумрака церкви, Баллиол повел гостя по монастырю. Полуденное солнце оказалось жестоким к его лицу, высветив темные круги под глазами и подчеркнув опущенные уголки рта и зажившие оспины на щеках после перенесенной в детстве болезни. В свои тридцать семь он выглядел старше Комина, будучи на пять лет младше его, и дряблая кожа, усеянная пятнами, и поредевшие волосы сполна выдавали прожитые годы.

— А прочим хранителям хотя бы известно о том, что происходит в Галлоуэе? — в голосе Баллиола прозвучала мрачная злоба. — Или им все равно?

— Поначалу сообщения, поступавшие в Эдинбург, казались противоречивыми, но теперь уже все при дворе знают о нападении Брюсов.

— Ну, да, учитывая, что они даже не сделали попытки как-то скрыть свои действия, — ответил Баллиол, сжав руки в кулаки. — Мне докладывали, что они маршируют по окрестностям с развернутыми знаменами. — Они шли по закрытым монастырским аркадам. Двое из послушников, помогавших монахам управляться по хозяйству, поливали во дворе цветы и кусты, опаленные июльским солнцем. — Иногда мне кажется, что вся Шотландия знала о том, что они делают.

— Они хотят опорочить тебя, — после паузы предположил Комин. — Думаю, именно этим мотивом они и руководствуются в своих поступках. Боюсь, что Брюсы каким-то образом узнали о наших планах, когда мы стали получать первые сообщения. А теперь, с падением Бьюитла, я просто уверен в этом. У хитрой лисы Стюарта везде свои глаза и уши.

— Значит, тебе следовало быть более осторожным!

— Все равно наши намерения посадить тебя на трон не могли оставаться тайной долго, — скривился Комин. — Хотя, не исключено, мы бы оказались лучше подготовлены к борьбе с теми, кто противостоит нам сейчас, случись это открытие намного позже.

— Лорд Аннандейл борется за трон не для себя. Он объявил, что ведет борьбу от имени Норвежской Девы.

— Норвежской Девы?

— Так они называют внучку Александра, Маргарет. — Баллиол злобно уставился на своего зятя. — Скоро в нем будут видеть спасителя, а ко мне относиться как к какому-нибудь разбойнику или предателю, который нарушил данную им клятву и намеревается отобрать трон у ребенка! Я могу потерять все, Джон!

— Еще ничего не кончено, брат, и на твоем месте я бы не сожалел о своей репутации. Лорд Аннандейл собственными руками создает себе дурную славу. Своей агрессией в Галлоуэе Брюсы угрожают безопасности всего королевства. И уж я постараюсь, чтобы растущее недовольство их действиями пошло нам на пользу.

Баллиол не ответил, а лишь погрузился в мрачное молчание, когда они вышли из арочного прохода на закрытую галерею, которая вела к воротам в стене монастыря. Вокруг колыхались в жарком мареве желтые поля, а в воздухе роились насекомые. Двое мужчин зашагали к кладбищу, начинавшемуся за высокой церковной башней, стены которой, сложенные из красного кирпича, отбрасывали тень на ряды деревянных крестов. Когда они подошли ближе, Комин заметил молодого человека, сидящего у кучи свежевырытой земли.

При их появлении юноша поднялся на ноги.

— Милорд, — сказала он, поклонившись Баллиолу и вопросительно глядя на Комина. — Я выполняю свои обязанности. Клянусь, что молитвы за отца не мешают исполнять порученное мне дело.

— Я здесь не для того, чтобы наказывать тебя, — отозвался Баллиол. — Этот человек — мой зять, сэр Джон Комин, юстициар Галлоуэя и лорда Баденоха. Он желает поговорить с тобой.

Когда молодой человек вновь взглянул на него, Комин обратил внимание, как ввалились у того глаза. Он выглядел так, словно не спал уже несколько дней. Комин решил, что перед ним юноша, который вот-вот должен превратиться в молодого мужчину. Он жестом приказал молодому человеку следовать за собой, подальше от могилы.

— Тебя зовут Дунгал, верно?

— Да, сэр, Дунгал Макдугалл.

— Расскажи мне о штурме Бьюитла, Дунгал.

Комин внимательно слушал, пока юноша рассказывал. Голос его, поначалу робкий и срывающийся, становился все тверже и звонче, пока, наконец, не стал хриплым от сдерживаемой ярости, когда он дошел до сцены убийства своего отца графом Карриком.

— И ты пришел сюда, чтобы рассказать сэру Джону о том, что произошло с Бьюитлом? — поинтересовался Комин, когда Дунгал закончил свой рассказ.

— Не сразу, — отвечал юноша. — Остальные мужчины, которых освободили, направились в аббатство Влюбленных Сердец, чтобы рассказать обо всем сэру Джону и леди Дерворгуилле. Я поручил тело своего отца их заботам, а сам добровольно вызвался наблюдать за замком, чтобы посмотреть, куда Брюсы пойдут дальше.

— И сколько времени ты провел так?

— Десять дней.

— И за это время Брюсы не двинулись с места? — Комин повернулся к Баллиолу. — После захвата Вигтауна и Дамфриза Брюсы оставили в обеих крепостях гарнизоны, а сами двинулись дальше. Совершенно очевидно, что в Бьюитле их что-то задержало.