Отважное сердце

Глядя на своих людей, Роберт встретился взглядом с Кристофером Сетоном. На Рождество Роберт посвятил молодого человека в рыцари в награду за его верную службу на протяжении двух последних лет. Поначалу оруженосец, кажется, чувствовал себя не в своей тарелке от оказанной ему чести, чем изрядно удивил Роберта, но теперь, похоже, Кристофер уже вполне освоился в новой ипостаси рыцаря. Остальные тоже приспосабливались к затяжной войне, кто как мог, и у одних это получалось лучше, чем у других. Его брат и Александр Сетон чувствовали себя в Лесу, как дома, планируя засады и налеты, и жили исключительно сегодняшним днем. То же самое относилось и к Джону Атоллу, оруженосцем у которого служил его сын Дэвид, хотя граф явно скучал о своей супруге, которая оставалась в лесном лагере вместе с женщинами и детьми. Роберт тоже оставил там Марджори на попечении Джудит и Кристины. После ухода Катарины кормилица изменилась на глазах и, похоже, получала настоящее удовольствие, ухаживая за его дочерью. А вот Гартнету приходилось труднее всего, он так и не смог прижиться в лесу, частично оттого, что презирал эту тайную войну, которую они вели, — партизанщину, как он называл ее. Но даже он вынужден был признать, что альтернативы у них пока нет. После поражения при Фолкирке о столкновении в открытом бою не могло быть и речи. У них не было ни достаточно сил, ни единоличного лидера, наподобие Уильяма Уоллеса, который сейчас находился за границей, сражаясь за их свободу в словесных баталиях при дворе короля и папы.

Роберт перенес свое внимание на брата, который сидел рядом с Нейлом Кэмпбеллом. Они были очень похожи — оба обладали буйным и пылким нравом, приправленным чувством тонкого и злого юмора. Роберт не удивлялся тому, что они сдружились. Сам он долго привыкал к Кэмпбеллу, одному из самых ярых сторонников Уоллеса, но при этом не мог не заметить подлинного бесстрашия рыцаря и его навыков умелого бойца, так что со временем обнаружил, что у них намного больше общего, чем он предполагал. Нейл присоединился к Уоллесу в самом начале восстания, после того как земли его семьи в Лохейве были сожжены Макдуаллами. На западе война, вспыхнувшая два года тому между Макдуаллами, союзниками Коминов и Баллиола, и Макдональдами, лордами Ислея, все еще поддерживающими короля Эдуарда, продолжалась невозбранно до сих пор. Глава рода Макдональдов недавно был убит, и ему наследовал Ангус Ог — тот самый юноша, который предложил Роберту свою ложку много лет тому на празднестве в замке Тернберри. Сожженные земли и потеря наследства объединили в добровольном изгнании Нейла и Роберта, который до сих пор не мог оправиться после разрушения Лохмабена. Впрочем, подобные нити связывали многих.

Король Эдуард так и не вернулся, чтобы довершить начатое разрушение страны, хотя слухи о том, что он готовит новую кампанию, ширились и множились. Однако же, он не терял времени даром и издали раздавал конфискованные земли своим баронам. Граф Линкольн получил владения Джеймса Стюарта, Клиффорду был пожалован юго-западный замок Карлаверок, а Перси обзавелся еще несколькими крепостями в бывшей вотчине Баллиола. В данный момент, впрочем, и до тех пор, пока англичане не смогут установить контроль над всем королевством, бароны едва ли могли вступить во владение своими новыми территориями, поскольку угроза нападения скоттов оставалась весьма реальной.

Глядя на своих людей, отдыхающих на поляне, Роберт в который уже раз задумался над тем, куда он их ведет за собой. Еще в Ирвине, принимая решение бороться за трон, он понимал, что ему предстоит долгий и нелегкий путь, но только теперь он спрашивал себя, а не слишком ли долгий. «Всему свое время, — благоразумно ответил ему Джеймс, когда Роберт поинтересовался у сенешаля, когда, по его мнению, ему следует открыто заявить о своих притязаниях на верховную власть в королевстве. — Запасись терпением и предоставь событиям идти своим чередом». Но естественный порядок вещей, как оказалось, означал политические интриги, нападения на пути подвоза продовольствия, нагнетание напряжения. И бесконечное ожидание.

Солнце обошло круг по небу и сейчас пекло Фергусу шею. Кожа у него чесалась, а по спине стекали струйки пота. Он отмахнулся от осы, назойливо вившейся вокруг него. Но большое насекомое ловко увернулось. Свет и тени играли в прятки на бугристой коре дуба-великана, и солнечные лучи поблескивали на панцирях жучков, деловито сновавших по стволу. Сквозь ветки под собой он видел внизу головы людей и лошадиные крупы. Он выбрал хорошее место для наблюдения, ветки дуба расходились в стороны, открывая ему прекрасный обзор на юг и восток, поверх пышной летней зелени деревьев. Время от времени он поглядывал на дорогу, взбиравшуюся на холм вдалеке. А сзади, если обернуться, в просветах листвы можно заметить проблески розоватого камня на бастионах замка Роксбург.