Отважные

Но Федор не отвечал. Вдруг он весь подался вперед. В лице его появилось что-то жесткое, упрямое… Коля взглянул из-за дерева и вдали увидел двух людей. Они отстреливались, перебегая от одного куста к другому. Стреляли они по направлению дороги. В ответ на их выстрелы со стороны дороги неслись автоматные очереди.

Один из этих людей был невысокого роста, коренастый, в расстегнутой гимнастерке, другой… Коля невольно до боли стиснул зубы; невозможно, чтобы у другого были такие знакомые движения, словно наперед знаешь, как он сейчас поднимет худощавую, с острым локтем руку, как побежит. Он узнал бы его среди тысяч людей!

— Папочка!.. Папа!.. — крикнул Коля и, сложив руки рупором, поднес их ко рту, чтобы усилить звук голоса.

Но сильный удар заставил его тут же опустить руки.

— Дуралей!.. Сопляк!.. — услышал Коля над самым ухом. — Хочешь погубить отца?..

Федор собирался еще что-то добавить, но вдруг вскинул автомат и прижался к дереву.

Коля увидел, что из придорожных кустов за спиной отца поднялись четверо гитлеровцев. Один из них, тот, что был впереди, держал в руке какой-то предмет. Он поднял руку, сейчас замахнется…

Это было так страшно, что Коля невольно зажмурил глаза. По щекам его медленно текли слезы.

— Папочка, дорогой, обернись!.. Ну обернись, пожалуйста!.. — как заклинание, шептал он про себя.

Навряд ли Коля понимал сейчас истинный смысл всего происходящего. Два смелых, но уже теряющих силы человека, одним из которых был его отец, обрекли себя на гибель. Они стали мишенью для гитлеровцев, чтобы отвлечь их внимание от остальных.

Рядом с Колей застрочили автоматы. Это Федор и Харитонов хотели спасти отца и его товарища.

Первым упал гитлеровец, который держал гранату. Вслед за ним, странно взмахнув в воздухе руками, рухнул навзничь другой. Остальные двое прижались к земле и, видимо не понимая, откуда в них стреляют, посыпали свои пули веером. Их автоматы словно захлебнулись в ярости, очереди, казалось, не будет конца. Несколько пуль пролетели над головой Федора, срезали толстый сук. Прошелестев зеленой листвой, сук свалился на землю.

Теперь Коля не видел ничего, кроме узкой спины Федора в побуревшей от пота гимнастерке, кроме его вздрагивающих от напряжения плеч. В нем, в Федоре, было сейчас сосредоточено все самое для Коли дорогое: его надежда на спасение отца, его вера в жизнь вместе с отцом…

Еще несколько выстрелов, и автоматы гитлеровцев смолкли.

Федор откинулся к дереву, и Коля заметил, что руки его дрожат мелкой дрожью…

Теперь Коля снова увидел отца. Отец шел через поле и волочил за собой автомат. Он шел удивительно медленно. Правой рукой он придерживал ремень автомата. Левая рука лежала на груди.

Кругом была необыкновенная тишина, такая тишина всегда наступает сразу после стрельбы.

Отец шел, качаясь из стороны в сторону, как будто в поле был сильный ветер. Он шел так медленно, что расстояние между ним и Колей почти не уменьшалось…

Коля не мог больше ждать. У него не было сил ждать…

И Федор вдруг увидел, как впереди мелькает фигура продирающегося сквозь кусты мальчика.

— Стой! — крикнул Федор.

Но Коля уже ничего не слышал. Он бежал по полю. Бежал навстречу отцу.

Федор видел, как высокий человек вдруг остановился и стал медленно опускаться вниз, будто земля тянула его к себе. Мальчик бросился к нему и обхватил его руками, стараясь удержать на ногах.

Федор вдруг резко повернулся к Харитонову.

— Если что случится, прикрывай огнем! — крикнул он и устремился вперед к Коле и его отцу…

Час спустя весь партизанский лагерь уже знал, что группа пленных во главе с Алексеем Охотниковым вырвалась из фашистского концлагеря, что десять человек добрались благополучно, но Алексей Охотников тяжело ранен, что вместе с пленными бежали два полицая: один погиб на дороге, а другой, решив покончить с прошлым, явился к партизанам.

Прошло много тревожных дней, пока Алексей Охотников наконец стал поправляться. Тяжелое ранение в грудь особенно опасно для человека, измученного непосильным трудом и долгой голодовкой.

Каждый раз, когда сознание возвращалось к раненому и он вырывался из тяжелого забытья, Алексей Охотников видел возле себя девочку с косичками. Это была Мая, друг его сына. Много бессонных ночей провела Мая около койки больного и, верная приказу Михеева, не допускала к нему Колю: волнение могло повредить больному.

Однажды утром, осмотрев Алексея Охотникова, Михеев наконец облегченно вздохнул: кризис миновал, жизнь раненого вне опасности.

В тот же день Охотников попросил, чтобы к нему пришел командир партизан. Колесник пробыл у Охотникова недолго, столько, сколько разрешил фельдшер, но они успели поговорить об очень важных вещах. Неверной рукой Охотников еще раз начертил на карте план укрепрайона, рассказал о расположении дотов, о том, как будут установлены минные поля. Не все ему было известно, но то, что он знал и что дополнили бежавшие вместе с ним, имело значение не только для партизан, но и для армии.

Карту с пометками Алексея Охотникова Колесник теперь мог переправить через линию фронта. Он радировал, чтобы с Большой земли прислали самолет.