Отважные капитаны. Сборник

Вскоре этот китобой снова вышел в море со скоростью среднего лондонского кэба и направился в одно теплое голубое внутреннее море, которое по сей день остается одним из самых охраняемых мест в Мировом океане. Там корабль на некоторое время задержался, и крупные звезды с бархатного неба следили за тем, как он играет «в свои соседи» среди островов, где киты отродясь не водились. При этом он самым кошмарным образом отравлял райский воздух, а издаваемый им смрад явно не имел к китам ни малейшего отношения.

Но однажды вечером у острова Пайанг-Ватаи его подстерегла беда. Корабль бросился наутек, а его экипаж тем временем начал отпускать обидчивые замечания, сопровождаемые оскорбительными жестами, в адрес приземистой канонерской лодки, устроившей эту погоню и пачкавшей голубое небо черным дымом далеко позади.

Возможности каждого судна в этих водах были известны морякам с «Галиотиса» вплоть до числа оборотов двигателя, тем не менее они старательно избегали подобных встреч. Британский пароход с чистой совестью, как правило, не стремится удрать от военного корабля иностранной державы, а если тот рискнет остановить и обыскать подданного британской короны, это будет считаться нарушением неписанного этикета. Но капитан «Галиотиса» не решился проверить справедливость этого утверждения на практике, а вплоть до наступления ночи держал скорость на отметке в одиннадцать узлов. И только одну вещь он все-таки упустил из виду.

Держава, содержавшая военно-морской патруль из двух судов, курсировавший в этих водах, недавно перевела сюда третье судно, обладавшее скоростью хода в четырнадцать узлов и чистым днищем. Именно поэтому на рассвете «Галиотис», шедший на всех парах с оста на вест, оказался в положении, при котором невозможно было не заметить четырех сигнальных флагов в полутора милях позади, сочетание которых означало: «Приказываю лечь в дрейф, иначе не отвечаю за последствия».

У «Галиотиса» был шанс, и он решил им воспользоваться. Рассчитывая на свою более мелкую осадку, он решил повернуть на норд и пройти над знакомой отмелью. Но снаряд, угодивший в каюту старшего механика, имел в диаметре около пяти дюймов и нес учебный, а не боевой заряд. Он был выпущен прямо по курсу «Галиотиса», поэтому сбил с переборки портрет супруги старшего механика — а она была очень красивой женщиной, вдребезги разнес умывальник, вылетел в проход, ведущий в машинное отделение, и, пробив решетку, врезался в станину передней машины. Там он разлетелся на части, аккуратно срезав два болта, которые удерживали главный шатун, ведущий к переднему коленвалу.

То, что последовало за этим событием, достойно более подробного описания. Передняя машина полностью вышла из строя. Освобожденный шток ее поршня, который теперь уже ничто не сдерживало, яростно рванулся вверх, сорвав большую часть гаек с крышки головки блока цилиндров. Затем, движимый давлением перегретого пара, он снова опустился, и лапа отсоединившегося шатуна, бесполезная, как стопа человека после растяжения лодыжки, отлетела вправо и со страшной силой врезалась в чугунную несущую опору передней машины со стороны штирборта, переломив ее примерно в шести дюймах над основанием и выгнув верхнюю часть наружу так, что она вошла на три дюйма в борт судна. После этого шатун заклинило.

Тем временем задняя машина, оставшаяся неповрежденной, продолжала работать и во время следующего оборота приподняла коленчатый вал передней машины таким образом, что он окончательно разрушил уже застопоренный шатун, согнув его под немыслимым углом, а вместе с ним и крейцкопф — массивный ползун, скользящий по направляющим вверх и вниз.

Ползун отлетел в сторону, врезавшись в направляющие, а заодно окончательно добил и без того уже поврежденную опору правого борта и расколошматил опорную колонну левого борта. Теперь, когда в обеих машинах двигаться было больше нечему, они заклинились с жуткой икотой, подбросившей «Галиотис» на добрый фут над поверхностью воды. Тем временем механики и кочегары, открыв все паровыпускные клапаны, какие только сумели найти в суматохе, выскочили на палубу, ошпаренные, но живые и, как ни странно, спокойные. Снизу доносились дьявольские звуки — шипение, клацанье, скрежет и звук; впрочем, продолжались они не более минуты. Машина, так сказать, под влиянием обстоятельств непреодолимой силы приспосабливалась сразу к сотне внезапно изменившихся условий.

Старший механик мистер Уордроп, поставив одну ногу на верхнюю решетку машинного отделения, склонил голову к плечу, прислушался и жалобно застонал. Невозможно остановить машины, дающие двенадцать узлов,  за три секунды, не разрушив их. «Галиотис» все еще скользил вперед, окутанный облаками пара, издавая при этом пронзительное ржание, словно раненая лошадь.