Отважные (Сборник)

Далишан был неумолим. Наконец в дело вмешался муниципалитет. Мэр заверил Далишана, что семье Альбиолей вскоре будет предоставлена квартира. Далишан согласился ждать и только тогда снял осаду.

Почему же такой жестокий человек выше ее отца, всегда такого доброго и справедливого? Неужели только потому, что у него много денег?..

…Когда Мадлен вернулась из школы, отец был дома. Он бастовал. Так непривычно было видеть, что он днем сидит в кресле и читает книгу.

Бабушка была из-за этого явно не в духе, она долго стучала на кухне чашками, а потом вошла в комнату и твердо сказала:

- Так долго продолжаться не может!.. Я поеду в Россию!..

Густав поднял глаза от книги.

- Как вам будет угодно, мадам Жубер!..

Сухость его тона взорвала ее:

- Все, что мне угодно, я делаю только ради тебя, Густав, и ради Мадлен! Мне самой ничего не надо!..

Густав ничего на это не ответил. Он встал, надел пиджак и отправился в бар Далишана.

Здесь его через некоторое время и нашла Мадлен. Она была очень взволнована и прибежала к отцу, чтобы рассказать последние новости.

- Папа, я была у Шантелье!.. Они получили письмо от похитителей! Жака не убьют, только требуют выкуп - сто тысяч франков?..

- Новых франков?!

- Да.

- Значит, десять миллионов старых!.. - прикинул в уме отец, он по привычке продолжал считать в старых франках. - Да, сумма приличная! У Шантелье таких денег в жизни не бывало!

Хозяин бара, Далишан, худощавый, с тщательно зачесанной лысиной, налил рюмку вина и придвинул ее Густаву.

В дневные часы в баре было мало посетителей, а он жаждал общения и обрадовался, что у него появился собеседник, хотя они с Густавом и недолюбливали друг друга.

- Вы слышали? - сказал Далишан. - Сегодня утром они выехали из Пьена на машинах…

Мадлен присела рядом с отцом, подперев кулачками щеки.

- А что же им делать? - сказал Густав. - Если закроют рудники, им придется эмигрировать!..

Далишан вскинул руку вверх.

- Подумайте, они нашли себе союзников! И где?!. В России! Русские отказались грузить для нас уголь!..

- Если так пойдет, - вставил слово старик, сидевший за соседним столиком, - то Париж скоро окажется без света!

Все помолчали, осмысливая мрачную перспективу, нарисованную стариком.

- Наша учительница Жозетт сказала, - вставила Мадлен, - что мы будем каждый день собирать деньги для горняков Лотарингии!..

Далишан погрозил ей пальцем.

- На этот раз Эдмон с тобой не пойдет! И не думай!.. Я все узнал!..

Мадлен потупила глаза. Отец взял рюмку и посмотрел в нее на свет.

- Оттого, что ваш Эдмон будет сидеть дома, ничего не изменится!.. - сказал он, улыбаясь. - Вот увидите, горняки получат свои деньги!..

Далишан пожал плечами.

- Сильно сомневаюсь!.. Их поддерживают только коммунисты!.. И вот такие люди, как вы, Густав!.. Вы пожинаете сейчас плоды вашего легкомыслия. Сидите здесь, вместо того чтобы зарабатывать деньги!.. Ничего, де Голль наведет порядок!..

Лицо его вдруг приняло предупредительное выражение. У стойки, устало к ней привалившись, стоял Морис Шантелье.

- Кофе и рюмку коньяку! - сказал он.

- Садитесь с нами, Морис! - сказал Густав.

Далишан поставил перед Морисом чашечку кофе и рюмку.

Шантелье взглянул на Мадлен, и его угрюмый взгляд потеплел.

- Ты, говорят, получила письмо из Одессы?.. Жак был бы очень этому рад!.. - Он перемешал кофе ложечкой и отпил маленький глоток. - Я думаю, что он еще этому порадуется!

- Говорят, они требуют сто тысяч? - спросил Густав.

Шантелье кивнул:

- Да, это правда!..

Густав почесал шею.

- Но где вы возьмете такие огромные деньги?..

- Не знаю, - сказал Морис, - у меня таких денег нет.

Далишан усмехнулся.

- Не могу понять вас, Морис!.. Сами лезете на рожон, а потом переживаете из-за сына. Неужели вам не дорога его жизнь?..

Мадлен заметила, как сжались кулаки Мориса, густые брови совсем прикрыли его глаза. Ей показалось, что сейчас он собьет Далишана с ног. Однако Шантелье не шевельнулся.

- Неужели вы, месье Далишан, не понимаете, - спросил он чуть насмешливо, - что война есть война?.. Мы воюем против вас!..

Далишан развел руками.

- Зачем же так грубо, Морис!.. Я не какой-нибудь там владелец «Сиделора» или «Лоррен-Эско». Сам работаю с утра до ночи!..

- Дело не в вас, а в том, что вы защищаете!.. - махнул рукой Морис. - Вы упрекаете меня в том, что мне не дорога жизнь сына. Нет, я все время думаю о Жаке!.. Но я думаю и о том, что на шахте Лаллен неделю назад погибли рабочие! А у них тоже были дети. Что же мне - отказаться от борьбы, склонить голову?.. Предать всех?..

- Вы сумасшедший! - крикнул Далишан. - Вы фанатик! Нищий фанатик!.. А это самое страшное!.. Вам же никто не даст ста тысяч!.. В какой срок в должны их достать?

- За неделю, - проговорил Шантелье.

- Вы их не соберете и за год! Выходит, что ваш Жак обречен, месье Шантелье!.. Я не могу видеть человека, убивающего собственного сына!..

Морис тяжело поднялся и бросил на стол несколько монет.

- Навряд ли мы когда-нибудь поймем друг друга, месье Далишан! - сказал он.

Далишан не удостоил его ответом. Шантелье вышел, громко хлопнув дверью.

Густав посмотрел ему вслед.

- Железный человек! - сказал он.