«Отважный-1» уходит в море

— «Я, гражданин Советского Союза, партизан-мститель, клянусь перед своими товарищами, что буду бороться, не щадя своих сил и жизни, пока не будут уничтожены все немецкие гады на нашей земле… — громко, с чувством читал командир отряда и сурово, грозно вторили ему бойцы. — …Я клянусь хранить партизанскую тайну и, если попадусь в лапы фашистов, умру, но не выдам своих товарищей. Я буду честно выполнять указания командира, комиссара, отдавать все силы на уничтожение бешеных собак-фашистов, мстить им за погибших товарищей, за поругание и оскорбление наших братьев, сестер, матерей, отцов…»

После собрания ко мне подошли два друга — комсомольцы Ваня Ющенко и Леня Сидоренко.

— Товарищ комиссар! — обратился Ющенко. — У вас найдется карандаш и два листа бумаги?

Я удовлетворил просьбу. Друзья, отойдя поодаль, о чем-то посовещались. Положив на колени полевую сумку, Ющенко написал несколько слов, подумал, потом встал и подошел ко мне.

— Вот, Александр Пахомович, — сказал он с застенчивой улыбкой, — хочется написать с чувством, а не получается. Не могу высказать!

С этими словами он протянул мне лист бумаги. Вверху написано: «Прошу принять меня в ряды партии».

Подошел и Сидоренко:

— Я тоже, Александр Пахомович, подаю заявлений.

Передо мной стояли два комсомольца. Широкоплечие, коренастые, с загорелыми, обветренными лицами. На груди в вырезах рубах виднелись морские тельняшки — подарок куниковцев. Такие похожие и вместе с тем разные. Партизаны, готовые на смертный бой с лютым врагом за великое дело ленинской партии.

Я обнял дружков-станичников за плечи. Мы медленно пошли вдоль островка, беседуя о священных обязанностях коммуниста.

…Поздним вечером Рыбальченко и я отправились к Куникову.

Ночная темнота окутала приазовские плавни. Лохматясь желтым камышом, — сухим чаканом, раскинулось дикое займище. Вокруг все — словно вымерло — ни шороха, ни огонька, но со сторожевых катеров зорко следили за подступами к отряду. Заметив нашу лодку, моряки запросили, кто плывет. Мы ответили условным сигналом. Вскоре быстроходный катер взял нас на буксир и доставил в «Комитет донских гирл».

Дежурный по штабу встретил нас приветливо и сообщил, что командир отряда вскоре вернется. Ждать пришлось недолго. Послышался шум глиссера, и мы крепко пожали руку Цезаря Львовича. Глядя на меня, он — сказал:

— Смотрите, как обстоятельства меняют людей. Сразу и не узнать. Сапоги забредшие, шапка-ушанка… А что с семьей?

Я ответил: сын на другой же день после нашей встречи ушел добровольцем в армию. Жена с дочерью эвакуировались.

Цезарь Львович произнес:

— Я так и думал тогда, что Михаил не захочет оставаться в тылу.

Мы вошли в домик, куда вскоре собрались комиссар отряда, начальник штаба, командиры катеров. Куников сообщил, что он побывал в штабе флотилии.

— Враг озверело рвется к Ростову, — говорил он. — Ожесточенные бои идут в районе Чалтыря, Большекрепинской. Мы должны срывать наступление фашистов, действовать на фланге — в районе Синявки и Недвиговки. Командование 56-й Отдельной армии и нашей флотилии поставило перед отрядом и партизанами ответственную задачу: взрывать мосты, железнодорожное полотно, портить связь, наносить удары по коммуникациям противника.

Мы подробно обсудили план совместных боевых действий наших отрядов. Я сообщил на совещании важные данные о противнике, полученные от подпольно-диверсионной разведывательной группы. Большая заслуга в сборе этих сведений принадлежала старым рыбакам, особенно Ивану Герасимовичу Евтушенко.

Конкретный план совместных боевых действий сводился к следующему. Группе партизан поручали взорвать железнодорожный мост у станции Синявка и тем лишить врага возможности вывести из-под удара многочисленные железнодорожные составы с военными грузами. Вторая группа (куниковцы и партизаны) должна ворваться в село, разгромить штаб немецкой танковой дивизии, уничтожить как можно больше танков врага, сосредоточенных в саду и во дворе правления колхоза. Надо также подойти на катерах по реке Мертвый Донец к станции Синявка и прямой наводкой из пушек расстрелять скопившиеся вражеские эшелоны с боевой техникой и снаряжением, доставленным из Таганрога.

Все тщательно продумано, взвешено, уточнено. Определены составы групп, их маршруты. Куников распорядился выдать партизанам два ящика взрывчатки, сто метров бикфордова шнура и, по возможности, больше гранат.

…В ночь на 2 ноября на берегу Мертвого Донца в буйных зарослях камыша замаскировались дозорные. Они оттуда хорошо просматривали станцию Синявка и шоссейную дорогу Таганрог — Ростов.

— Запоминай все, — говорил партизан-разведчик Александр Рымарь своему другу Ивану Ющенко. — «Записывай» в памяти, а больше — ни-ни! Выбрось карандаш!

Дозорные установили время смены часовых, засекли несколько пулеметных точек. К вечеру поднялся ветер, пошел мелкий дождь. Лежать на болотистой сырой земле стало холодно, по телу бойцов пробегала сильная дрожь.

Наконец все, что необходимо, разведано. Пора уходить. Но в это время вдали показался поезд. Он остановился на станции, и немцы приступили к разгрузке.