«Отважный-1» уходит в море

К середине августа наступление немецко-фашистских войск на Северном Кавказе было остановлено, но обстановка на этом направлении по-прежнему оставалась весьма напряженной. Значительное количественное превосходство в танках и авиации еще позволяло противнику создавать на отдельных направлениях сильные ударные группировки. 17-я немецкая армия готовилась наступать из района Краснодара на Новороссийск, овладеть им и развивать наступление вдоль Черноморского побережья на Батуми. Вражескому армейскому корпусу, сосредоточенному на Керченском полуострове, предстояло форсировать Керченский пролив и захватить Таманский полуостров.

На исходе дня 20 августа командир батальона созвал служебное совещание. Куников сообщил нам, офицерам, что противник перешел в наступление. Его пехота наносила удар в направлении станицы Крымской, а две кавалерийские дивизии нацелены на Темрюк. Задача батальона состояла в том, чтобы не пропустить врага на своем участке обороны, отбить атаки кавалерии.

22 августа с утра начался неравный бой. К этому времени в батальон пришло пополнение из других дивизионов Азовской военной флотилии. Все военное снаряжение, снятое с катеров, передавалось в подразделения. В каждой роте насчитывалось по десять-пятнадцать пулеметов. И все же силы врага в несколько раз превосходили наши.

Противник решил смять оборону морской пехоты лихой кавалерийской атакой. Над стремительной лавой сверкали на солнце клинки. Куников находился на командном пункте роты. Он и комиссар Никитин своим присутствием вдохновляли бойцов, припавших к земле, замерших в ожидании команды.

В наскоро вырытых окопах бок о бок изготовились к бою москвичи, ленинградцы, сыны донских степей. С ними и вчерашние партизаны. Взгляд каждого стрелка, каждого пулеметчика через прорезь прицела устремлен на врага, под рукой — гранаты. И от жары, и от нервного напряжения дышалось тяжело. К комбату подбежал связной. До меня донеслось: «Подкрепления пусть не ждут!» Связной вместе с бесстрашным адъютантом Леонидом Хоботовым скрылся в кустах.

Конная лава достигла заранее пристрелянного рубежа. Застучали наши пулеметы, ударил ружейный залп, за ним второй… Видно, как падают лошади, перебрасывая через себя всадников. Конная лава сбилась, перепуталась. А огонь по атакующим все точнее, все яростнее. Теперь враг тоже отвечает огнем. Позади роты, в саду совхоза «Красный луч», рвутся снаряды. Над головами воют мины. На правом фланге небольшой высотки вырвался веер пуль — заговорил фашистский пулемет. Но атака уже сорвана. Конница в беспорядке мчится обратно.

Наступила передышка. Стрелки углубили окопы, подправили маскировку. Куников и Никитин обошли роты, похвалили бойцов за выдержку, за точную стрельбу.

Трое суток батальон усталых, забывших о сне и отдыхе людей удерживал свои позиции, отбивал каждодневно по нескольку вражеских атак.

25 августа, выполняя приказ, батальон занял новый рубеж обороны в районе Казачьего ерика — хутора Белого.

На прощание я обошел позиции у совхоза «Красный луч». Близ опустевших окопов в молодом саду легкий ветерок шевелил иссеченные ветки деревьев. Тонкие стволики белели ранами, сильно поредела листва.

Изуродованный сад молчаливо свидетельствовал о том, что вынесли, вытерпели наши бойцы в неглубоких, поспешно вырытых окопах. На позиции батальона фашистское командование бросило, помимо румынских кавалерийских частей, три полка немцев: два пехотных и артиллерийский. Батальон оказался в окружении. И только узкая полоска берега степной речки соединяла нас с тылом. По этой тропе ночами нам доставляли патроны, мины, подносили еду. Не раз пробирался по ней Куников, чтобы осмотреть позиции, дать указания, а главное, побеседовать с бойцами, приободрить их.

— Окружением слабосильных пугают, — однажды говорил он бойцам. Говорил спокойно и уверенно, пережидая грохот разрывов мин и снарядов. — Полезут фашисты с тыла, попадут под шквальный огонь второй роты. Оправа навалятся — первая рота их огнем изничтожит. Ну, а если полезут на участок вашей третьей роты — полная мощь огня! Крепче держитесь, товарищи!

И морская пехота держалась. Одна за другой накатывались на позиции батальона волны атак и разбивались о мужество куниковцев. Вражеские трупы устилали поле боя. Убитые лежали без оружия. Их пулеметы, автоматы перешли в умелые руки наших бойцов и действовали безотказно.

Потом батальон занял новый рубеж. Передний край обороны проходил по окраине кукурузного поля, петлял близ береговых обрывов. Враг рвался к Темрюку с яростью одержимых. Чаще применял психические атаки, стремился сломить душевные и физические силы защитников города.

В те дни Куников, которому присвоили звание майора, так напутствовал бойцов:

— Не нервничайте, ближе подпускайте. Они в атаке орут, пьяной ордой лезут: нам, мол, все нипочем! А вы их по-морскому: топай, топай, а я обожду. Молчите и поджидайте. Вот когда они дойдут до груды трупов таких же бандитов, открывай огонь. Пусть даже одного убьешь, а десяток назад побежит.