Отважный герой, нежные поцелуи

Растирая руки, чтобы согреть их, Кэтлин принялась размышлять о том, что ждет ее впереди. Она разберется с этими неожиданными сложностями и велит Уэйду Баркли складывать пожитки и без лишних слов убираться с ее ранчо.

А потом отправится назад, на восток, к Бекки. Может быть, если все пойдет хорошо, ей все-таки удастся уехать завтра.

Что бы ни сказал и ни сделал Уэйд Баркли, это ее не остановит.

– Ранчо принадлежит не только мне? Что вы хотите этим сказать? – Кэтлин сидела на зеленом кожаном диване, занимавшем всю стену кабинета Риза Саммерза, и смотрела на Уэйда с таким изумлением, словно не веря своим ушам. – Это, должно быть, какая-то ошибка!

– Никаких ошибок. Смотрите сами.

Он открыл ящик стола, достал толстый пакет с бумагами и подал ей.

Но когда он протянул документы, Кэтлин молча уставилась на него, боясь прикоснуться к завещанию, словно это была змея.

Сойдя вниз, чтобы встретиться с Уэйдом Баркли, она считала, что готова ко всему. Она умылась, причесалась, уложила волосы на затылке в гладкую безукоризненную прическу, надела платье из темно-синего шелка с узкими рукавами, ожерелье из жемчуга и граната и такие же изящные серьги. Посмотрев на свое отражение, Кэтлин почувствовала себя сильной и уверенной, готовой преодолеть любые трудности, которые встретятся на ее пути, но когда она вошла в кабинет Риза, самообладание оставило ее. Слабый запах сигарного дыма, витавший в воздухе, вызвал смутные воспоминания – очень далекие приятные воспоминания о том, что ее держат на руках и убаюкивают, что она счастлива и защищена и что чей-то низкий голос разговаривает с ней, даже что-то поет…

Кэтлин решительно отогнала их прочь. Они ей ни к чему. Они ничего не значат.

Запах сигарного дыма растаял. Но тут Уэйд Баркли ошеломил ее своим сообщением, и остатки самообладания покинули ее.

Она смотрела на толстый пакет с бумагами, который Уэйд держал перед ней, и чувствовала, что руки у нее стали холодными и влажными.

– Вы будете читать или нет? Кэтлин схватила бумаги.

– Не будете ли вы так добры сказать мне, кто еще становится владельцем ранчо? – выпалила она.

– С удовольствием, мэм. – Уэйд невозмутимо встретил ее пылающий взор. – Я.

Она похолодела с головы до пят. – Вы?!

– Верно. – Он подошел к письменному столу и прислонился к нему, небрежно сунув большие пальцы в карманы. – Я. И мои братья. Клинт и Ник Баркли.

– Братья? Вы хотите сказать, что на этом свете существуют еще такие же, как вы?

– Вы хотите узнать насчет завещания или нет?

– Продолжайте, – бросила она, чувствуя, что ее охватывает паника, и, чтобы немного успокоиться, стала смотреть в окно.

Уэйд взял со стола карандаш и принялся перекатывать его в пальцах. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и твердо.

– Фактически Риз оставил вам сорок процентов ранчо «Синяя даль». И мне столько же. А Клинту и Нику – по десять процентов. – Он взглянул на Кэтлин, но было невозможно рассмотреть выражение его глаз в неярком свете кабинета. – Это значит, что братьям Баркли ранчо принадлежит на шестьдесят процентов, принцесса, а вам только на сорок.

– Я умею считать! – выпалила она. Голова у нее закружилась. – Мой отец никогда бы этого не сделал! – Она вскочила с дивана. – С какой это стати он оставил ранчо своему ковбою?

Уэйд какое-то время изучающе рассматривал ее. В окно барабанил дождь, вытер выл, как волк.

– Потому что я больше, чем ковбой. Я был… и остаюсь… его сыном.

Ее зеленые глаза метнулись к его худому, жесткому лицу, недоверчиво рассматривая его.

– Мне говорили… он больше не женился…

– Нет, не женился. Он меня усыновил. И Клинта, и Ника. Когда мы были совсем маленькими. Он вырастил нас троих как своих сыновей.

Кэтлин смотрела на него, утратив дар речи. Каждое его слово ударяло ее, как камень.

– Риз Саммерз был лучшим из отцов, какой только мог у нас быть, – спокойно продолжал он. – Мы осиротели, когда мне было одиннадцать лет. Клинту было девять, а Нику… Нику всего семь. Он взял нас к себе, дал нам дом, научил, как работать на ранчо… и множеству других вещей. – Уэйд замолчал, но до того она успела заметить боль в его голосе – он скорбел из-за потери Риза Саммерза. Потом он откашлялся и продолжал голосом твердым и ровным:

– Оказалось, что только я разделял его страсть к этой земле, к этому ранчо. Поймите меня правильно – Клинт и Ник любят ранчо «Синяя даль». Они здесь выросли, считают его своим домом, но захотели пойти другими путями. Риз дал им благословение, но все же ему хотелось, чтобы и они считали этот дом своим.

Он положил карандаш на стол, перевел тяжелый взгляд на Кэтлин и продолжал:

– Ваш отец, мисс Саммерз, был прекрасным человеком. Самым лучшим из всех, кого я знал. Я горжусь, что могу называть его своим отцом.

Наступило молчание, сопровождаемое торопливой дробью дождя. Кэтлин попыталась заговорить.

– Он… взял вас к себе… вас троих… оставил это ранчо вам…

Ей стало не по себе. Внезапно колени у нее подогнулись, и она опять опустилась на диван, чувствуя, что почти не может дышать.