Отвергнутая. Игрушка для Альф (СИ)

Тихий бархатный смех, и замираю в центре купальни прямо под ликом круглой и равнодушной луны. Какая я идиотка. Они правы. Я ведь пришла и знала, какую цену они запросят, а теперь разыгрываю из себя оскорбленную и благородную леди. Я к ним в воду полезла в одной сорочке…

Поднимаю лицо к луне. Сейчас только ее сыновья могут мне помочь, и у них есть право просить за свою кровь все, что они пожелают. Капли срываются с кончиков волос, касаются молочно-белой воды и расходятся кругами.

Оборачиваюсь. Анрей и Эрвин пусть и выглядят надменно-расслабленными, но я чувствую их черное вожделение и желание разорвать меня на куски в грубых и несдержанных ласках.

— Я согласна, — шепчу я, — развеять вашу скуку за кровь Зверя.

Глава 9. Ты должна радовать, а не раздражать

— И мы согласны, — Анрей расплывается в улыбке.

— Тогда снимай с себя все, — Эрвин щурится и его глаза вспыхивают.

— Нет, — Анрей медленно качает головой.

Переглядываются и медленно встают. Вода струйками стекает по их груди, напряженным животам к влажным завиткам и мужской вздыбленной плоти. Я сглатываю и не могу взгляда отвести от их покачивающихся над водой членов, а затем и вовсе жалобно всхлипываю.

Они большие, и пугают меня темными головками, вздутыми венами, длиной и толщиной. Однажды Мальк улучил момент в нашем поцелуе, взял мою руку и прижал к своему паху, и у него под штанами и фартуком явно был не такой размер. Вот тогда я совсем не испугалась, лишь смутилась, а сейчас и вдоха не могу сделать. И моргнуть.

Неторопливо шагают ко мне, вода идет небольшими волнами. Анрей заходит за спину, а Эрвин заглядывает в глаза и вкрадчиво шепчет:

— Когда мы рядом, не стоит вспоминать о женишке. Это раздражает.

Касается ворота моей влажной сорочки и в следующую секунду с треском рвет. Анрей со спины стягивает ее с плеч, и она уходит под воду к моим ногам, а затем убирает волосы за правое ухо и шепчет:

— А ты нас должна радовать, а не раздражать.

Прижимается ко мне, и в копчик давит его твердый, как камень, член. Дыхание перехватывает, и в мои губы впивается Эрвин, накрыв теплой и мокрой ладонью левую грудь. Его язык глубоко в моем рту, и его пальцы мягко сжимаются сосок, вынуждая меня тихо замычать и шумно выдохнуть.

В глазах темнеет, слабость оплетает ноги, и меня к себе рывком разворачивает Анрей, чтобы тут же голодной и грубо въестся в губы. Я не вырываюсь, стыд и страх тонет под черным клокочущим желанием, что накрывает и меня жаром и дрожью. Перехватывает мою руку за запястье, тянет к паху и сжимаю в пальцах его естество, которое вздрагивает. Твердое и теплое.

Моя рука скользит к упругой головке, и Анрей выдыхает в губы:

— Умница.

Ладонь Эрвина, который целует меня в плечо, спускается по животу и ныряет между ног. Пальцы проскальзывает между набухших горячим желанием складок и давят на напряженную горошинку, вызывая во мне сильную судорогу удовольствия, что срывается с губ стоном.

— Не останавливайся, — глухо шепчет Анрей.

Пальцы Эрвина с мягким нажимом идут по кругу, а моя рука скользить по твердому стволу к яичкам Анрея, оттягивая крайнюю плоть. Новый стон, что идет из глубин моего живота, и я вновь сжимаю головку, которая едва заметно пульсирует и становится тверже.

Я ухожу под волны удовольствия, что нарастает с каждым движением пальцев Эрвина, чьи выдохи обжигают шею. Неосознанно и под стонами ускоряюсь в своих неловких и неумелых ласках, которые обхватывают член Анрея крепкими тисками. Я слышу его рык, и он отзывается во мне спазмами, что режут внутренности и расходятся конвульсией по телу.

Захлебываясь в стонах, целую Анрея, и его член под пальцами пульсирует, и в ладони растекаются горячие густые выстрелы семени. Моя рука слабеет, пальцы разжимаются, и я повисаю в объятиях Эрвина, который с коротким смешком разворачивает меня к себе:

— А как же я, Ягодка?

Я будто пьяная. Сладкая истома расплавила мышцы, растворила мозги, и я в ответ лишь неразборчиво мычу.

— На колени, — шепчет на ухо и касается языком мочки.

Я подчиняюсь, пребывая в топком полубреду. Вода закрывает грудь и доходит до ключиц. Член Эрвина покачивается перед моим лицом, гипнотизируя меня темной головкой и аккуратной дырочкой уретры. Поднимаю недоуменный взгляд.

— Открой свой прелестный ротик и высунь язычок.

Нет сил сопротивляться тихому и обволакивающему приказу. Эрвин уверенно перехватывает член за основание, скользит по моему языку солоноватой головкой, насмешливо вглядываясь в глаза:

— Такой ты еще милее…

Ухмыляется, и его кулак поднимается к головке. Напряженными и быстрыми движениями скользит по члену, и с рыком выпускает мне на на губы, язык и подбородок вязкую сперму. Она обжигает меня, и я вздрагиваю, крепко зажмурившись.

Закрываю рот, прижимаю к липким губам пальцы, и на языке и нёбе растекается солоноватая терпкость, которую я хочу сплюнуть, но слышу:

— Даже не думай. Глотай, Ягодка.

Со всхлипом стыда, который разрастается в груди ядовитым плющом, сглатываю и желаю исчезнуть.