Отвергнутая наука

Совершенно очевидно, что некоторые кусочки вообще не относятся к мозаике. Теоретически, конечно, нужно их пристальнее рассмотреть — вдруг первое впечатление было ошибочным; но вероятность этого мала. Случалось, что явно «неправильные» кусочки в итоге оказывались частью большей мозаики. В качестве одного из примеров можно вспомнить гипотезу Альфреда Вегенера о перемещении континентов, которую в течение десятилетий осмеивали ученые всего мира. Но перемещение континентов — одно из очень и очень редких исключений. В большинстве своем нелепые, абсурдные гипотезы справедливо отвергаются сразу же как лженаучные: на первый взгляд они могут показаться научными, но они таковыми не являются. Хотя, с одной стороны, лженаука на удивление мало значит (она не только не вносит какого-либо вклада в развитие человеческого знания, но очень часто препятствует его развитию); с другой стороны, в масштабах общества она может иметь чрезвычайное значение: способная сбить с толку излишне доверчивых, необразованных людей или, откровенно говоря, фанатиков и глупцов, она иногда управляет целыми обществами и зачастую становится причиной невообразимых бедствий.

Лженаука извратила такое понятие, как раса. Расистские лженаучные теории по большей части родились в результате идеологического злоупотребления наукой, которое в свою очередь в изобилии порождает недоказанные, слабые научные теории. Это может быть религиозная идеология, а может быть и политическая. В общих чертах она может даже призывать к человечности и милосердию. На искажение научных теорий указывает общее заблуждение, будто истину можно найти с помощью всеобщего голосования: если по итогам опроса 60–70 % людей не верят в то, что например человечество является результатом эволюции, описанной в дарвиновской теории, то некоторые могут счесть это «доказательством» того, что дарвиновская теория эволюции ошибочна. Чаще, однако, такая идеология вредна или, по меньшей мере, пагубна для науки. На протяжении человеческой истории религиозная идеология злоупотребляла наукой постоянно и повсеместно, так что, реши я говорить о ней чаще, пришлось бы отвести ей куда больше страниц в этой книге, нежели отведено сейчас; однако я надеюсь, что в подавляющем большинстве случаев читатель поймет, что религиозная вера формировала такой общественный климат, который стал причиной принятия многих ошибочных теорий. В других случаях наука искажалась преднамеренно в политических целях. В качестве примера на ум сразу же приходят распространение нацистами в Германии «нееврейских» теорий, сталинские репрессии ученых-генетиков в СССР в угоду популистской, «крестьянской» псевдогенетике, предложенной Т.Д. Лысенко (1898–1976), и непрекращающиеся попытки правительства Джорджа У. Буша в США задушить науку, которая противоречит политике неоконсерватизма.

Искажение науки в идеологических целях логично перерастает в лженауку, в категорический отказ от всех научных заключений — часто по причине того, что эти заключения были сделаны «ими» и, следовательно, неприемлемы для «нас», то есть должны быть ложными. Этот лейтмотив явно прослеживается в многочисленных религиозных гонениях на науку: проповеднику-демагогу проще убедить свою паству в том, что наука всецело является инструментом сатаны и, следовательно, ее нужно полностью отвергнуть, нежели предложить какой-либо разумный или, по крайней мере, якобы разумный довод против того или иного научного постулата, который ему не нравится. Однако из этого вовсе не следует, что источником всех зол, причиняемых лженаукой, является религия; есть и другие мотивы, например извращенный снобизм, при котором высокообразованные люди считаются по каким-то причинам менее знающими, чем необразованные. Здесь лженаука переходит в теорию заговора, в которой умный человек считается стоящим ниже, чем глупый, и, следовательно, непременно вынашивает планы, как бы тому навредить. Теории заговоров распространены преимущественно среди последователей лженауки: «представители ортодоксальной науки втайне сговорились проигнорировать или оклеветать мою теорию». Это дает лжеученому мнимое ощущение собственной важности, поскольку правда заключается в том, что ученые почти всегда игнорируют его, потому что могут потратить свое время на что-нибудь более полезное (например на истинную науку), не вдаваясь в объяснения, почему чушь — это чушь.