Отвергнутые Мертвецы

– Он самый, – подтверждает Антиох. – Здоровый сукин сын, почти такой же дюжий, как те, на чьём хвосте вы сидите. И, если позволите сказать, то я не думаю, что вам нужно их разыскивать. Даже если в живых осталось всего пятеро, в моём понимании, у вас недостаточно солдат, чтобы их угомонить.

– Пятеро? – спрашивает Нагасена.

– Гхота убил белобрысого, – отвечает Антиох, и Нагасена с Сатурналией обмениваются обеспокоенными взглядами. В воздухе повисает невысказанный вопрос, который они разделяют, как общую постыдную тайну. Что за смертный может убить космического десантника?

– И где они теперь? – допытывается у хирургеона Головко. – Куда эти предатели отправились после того, как ты посодействовал их побегу?

– А, до этого я вам помогал, но не думаю, что хочу вам ещё что-нибудь рассказывать, – говорит Антиох. – Похоже, это будет неправильным.

– Мы – слуги Империума, – заявляет Сатурналия, нависая над хрупким хирургеоном, который смотрит на него снизу вверх, как ребёнок, упорствующий перед своим отцом.

– Может и так, но во всяком случае, они вели себя честно, – говорит Антиох.

Нагасена шагает между Антиохом и Головко, прежде чем тот успевает ударить хирургеона. Он жестом подзывает адепта Хирико:

– Сможете разыскать в его разуме нужную вещь?

Хирико осторожно шагает к Антиоху через обломки. Тот смотрит на неё настороженно, но не произносит ни слова, и она помещает свои ладони на его виски.

– Что она делает? – спрашивает Антиох.

– Тебе не о чем волноваться, – заверяет его Нагасена.

Это не убеждает хирургеона, и он смотрит на Хирико с подозрением, нервно поблёскивая глазами.

– Кто она такая? – спрашивает он.

– Я нейролокутор, – говорит Хирико в качестве объяснения. – А теперь сиди смирно, или пострадаешь.

Она закрывает глаза, и Антиох напрягается в ожидании боли.

На что может быть похож разум человека, который одурманен квашем? Возможно ли в принципе извлечь из него что-то полезное? Или его ум подобен крепости, где врата распахнуты, а все двери оставлены незапертыми?

Хирико не двигается почти минуту, потом с силой выдыхает, и её руки соскальзывают с головы Антиоха. Она смотрит остекленевшими глазами, и Нагасена гадает, не перекинулось ли на её сознание воздействие кваша.

– Ох, – произносит она, тряся головой.

– Вы что-нибудь добыли? – спрашивает Нагасена.

Она кивает, всё ещё избавляясь от последствий своих изысканий в разуме Антиоха. Хирургеон выглядит напуганным, и Нагасена осознаёт, что Хирико избавила его от наркотического опьянения. Теперь Антиох вынужден столкнуться с реальностью, не имея возможности спрятаться за утешительной завесой дури, и мир становится пугающим местом.

– Они направляются в так называемый Храм Горя, – говорит Хирико.

– Ты знаешь, где это? – спрашивает её Головко.

Хирико смотрит Антиоху в глаза:

– Да. Это к востоку отсюда. Теперь я знаю дорогу.

– Тогда нам больше не нужен этот предатель, – рычит Головко.

Прежде чем Нагасена успевает его остановить, Чёрный Страж достаёт свой пистолет и всаживает Антиоху пулю в голову.

XX Краски и Оттенки / Конец Всего Хорошего / Группа Зачистки

1

Когда Кай очнулся, то, к его удивлению, у него ничего не болело, и он испытывал едва ли не всепоглощающее чувство облегчения. Он поднял голову, ощущая острые металлические кромки, впившиеся в его живот. Мир сиял формами из света и тени, отражающими псионические эманации и безжизненные участки. Перед астропатом вырисовывалась чёткая картина зданий, улиц и окружающего пространства. Образ мира был столь же ярким и отчётливым, как и воспринимаемый теми, кто смотрел глазами, данными им от рождения.

– Стойте, – сипло прошелестел Кай. – Пожалуйста, остановитесь. Опустите меня вниз.

Нёсшая его махина остановилась, и грубые руки осторожно сняли его на землю. Перед ним стоял исполин, одетый в броню из шлифованного металла. Примитивные доспехи из листовой стали, пристёгнутые ремнями к громадному телу, и резкие очертания пистолетов, заткнутых у него за поясом, лишь увеличивали чудовищные размеры воина. Его облегала едва различимая золотая дымка, похожая на клочки облака, зацепившиеся за хвостовое оперение летательного аппарата.

Её вид всколыхнул воспоминания о пространстве грёзы, но их суть ускользала от астропата, хотя он был убеждён, что там произошло что-то жизненно важное. В памяти всплывали смутные образы регицидной доски и скрытого капюшоном противника, но он пока не мог ухватить смысл.

– Атхарва? – произнёс Кай, когда в его мысли вторглась суровая реальность.

– Да, – откликнулся гигант. – Ты дал мне повод побеспокоиться. Я не знал, останешься ли ты в живых.

– А я живой? Не уверен, – простонал Кай, стоя на подгибающихся ногах и удивляясь тому, что всё ещё держится на них после такого напряжённого путешествия. – Я чувствую себя так, словно один из вас дал мне по морде.