Отвергнутые Мертвецы

– Может, я этого не хочу. Может, я чувствую, что заслужил наказание, – просто за то, что выжил. Ты об этом не думала?

– Зачем продолжать вгонять себя в гроб? – спросила Хирико. – Этот зондаж убивает тебя, день за днём. Ты должен это понимать.

Кай кивнул:

– Я понимаю.

– Тогда зачем так поступать?

– Аник Сарашина попросила меня рассказать то, что я знаю, одному человеку, и только ему одному.

– Кому?

– Я не знаю, – ответил Кай, зачёрпывая горсть песка и позволяя ему просыпаться меж растопыренных пальцев. Ветер подхватил падающие крупинки, увлекая их прочь над барханами, чтобы они затерялись среди бескрайней пустыни. Кай представил себя одной из этих песчинок, уносимой вдаль тёплым сирокко навстречу тому, чтобы сгинуть без всякой надёжды быть отысканной вновь.

– В этом нет никакого смысла, – высказалась Хирико.

– А это и не обязательно, – ответил Кай. – Но что обещано, то обещано.

– Тебе так хочется здесь погибнуть?

Кай обдумал вопрос, спрашивая себя, действительно ли ему хочется умереть. Он был бы рад освободиться от кошмаров и постоянного чувства вины за то, что остался в живых, но был слишком малодушным, чтобы пойти на смерть с такой лёгкостью. Или же дело было в его стойкости, благодаря которой он продолжал бороться за жизнь и за возможность доказать, что он выжил не зря?

– Нет, – в конце концов сказал он, когда понял ответ. – Я не хочу здесь погибнуть.

– Единственный способ остаться в живых – это передать мне сообщение Сарашиной, – заверила его Хирико.

– Ты ошибаешься, – ответил Кай, не зная, почему он так в этом уверен. – Я намерен доставить его по адресу.

Хирико покачала головой:

– Прежде тебя убьёт Сатурналия.

4

Последки неистовствовали, но чего ещё стоило ожидать после такого мощного псионического выброса, как тот, что сопровождал прибытие Алого Короля? Магнус собственной персоной появился на Терре, покрыв расстояние в половину Галактики, и у Эвандра Григора не хватало воображения, чтобы представить, каких энергозатрат стоил ему подобный трюк.

Как он это сделал?

Да, Магнус был примархом, но даже богоподобное создание, столь искушённое в сферах псионики, безусловно, имело свои пределы. Григора не был осведомлён ни об одной псионической дисциплине, которая позволила бы переместить физическое тело индивидуума на такое огромное расстояние. Так как же Магнус это проделал? Согласно легендам, открытие порталов в пространстве и времени входило в число умений когносцинтов, но даже в самых нелепых байках говорилось лишь о путешествиях с одной стороны планеты на другой. Для перемещений между мирами требовался самый выдающийся разум из всех, что только видела Галактика...

В своё время Григора говорил Зулэйну, что когносцинтов уже не осталось, но не мог ли Император создать ещё одного в лице Магнуса? Может, это он был тем, с кем Зулэйн повстречался в своём сновидении?

Но перенестись с Просперо на Терру!

Такое деяние говорило о могущественном чародействе, и если Магнус распечатал эту запретную дверь, Империуму это не сулило ничего хорошего. Как Григора уже сказал Каю, такое вопиющее пренебрежение декретом Императора могло быть наказано только одним способом.

Последки ревели и неистовствовали, как жесточайший ураган, в них бушевали концентраты кошмаров и собранные воедино виде́ния тысяч травмированных астро-телепатов. Сотни их были убиты псионической ударной волной, эхо которой ещё отдавалось в планетарном эфире, у сотен же других способности уже никогда не восстановятся в полном объёме. В любое другое время произошедшее сочли бы бедствием, но в разгар полномасштабной гражданской войны это было ничем иным, как настоящей катастрофой. Город Прозрения, по сути, ослеп. Григора оценил насмешку судьбы, но лорд Дорн был далёк от того, чтобы счесть случившееся забавным.

Переживать заново кошмары целого города было задачей не из простых. Криптэстезикам приходилось ещё раз проходить через все  те мучения, которые выпали на долю их коллег. Шепчущие камни истекали багрянцем нематериальной крови, насыщенной гнетущими образами и самыми чёрными страхами тех, чью психику они спасли от чрезмерной нагрузки. Водопад света из встроенной в свод решётки из пси-кристаллов сливал эту жуть на Григора, и как бы он ни укреплял себя ритуалами отстранения и защитными мантрами, всякий раз, когда в мареве остаточных энергий обретал форму новый кошмар, он не мог сдержать слёз.

Он видел близких, жестоко разлучённых друг с другом, шипастые ужасы и ползучих тварей. Сны людей о том, что их бросают, кошмары, полные страданий, и страх отверженности. Полученные в детстве травмы, переживаемая заново боль и воображаемые ужасы, которые были несопоставимы ни с чем. Всё это и многое другое сочилось из шепчущих камней, как гной из раны. Город Прозрения снова станет дееспособным, лишь когда из него будет изгнан последний след полученных его обитателями травм. И лишь криптэстезики обладали умениями, которые позволяли это сделать.