Отвергнутые

Она снова заглянула в тетрадь к Скрэппи. Несмотря на то, что парнишка сосредоточенно двигал ручкой в такт словам молоденькой учительницы географии, он оторвался от записей и поднял взгляд на Юту:

– Довёл тебя Солитёр?

– До края, бро.

– Что на этот раз? Подарил букет роз? Или, быть может, очередной плюшевый пылесборник?

– Не смешно, Скрэп. Когда-нибудь, спустя минимум полвека с сегодняшнего дня, я расскажу тебе всю историю от начала и до конца. Но не сегодня, чувак. Не сегодня.

5 октября. Утро.

Юта проснулась не от звуков готовящегося завтрака, а просто потому, что выспалась. В квартире стояла гробовая тишина. Хотя, нет. В связи с последними событиями, она старалась исключить из обихода слова и выражения, связанные со смертью. Вроде «смертельной усталости» и той самой пресловутой «гробовой тишины», которая пришла ей в голову сразу после пробуждения. В квартире было тихо. Видимо, мама всё еще спит.

Перевернувшись на другой бок, Юта вытащила из-под подушки смартфон. Вчера ей пришлось отключить его перед сном, потому что сообщения от Солитёра шли нескончаемым потоком. Летом она специально сменила телефонный номер, чтобы избавиться от его назойливого внимания, но с её стороны странно было думать, что он вот так просто смирится с тем, что не может пожелать ей спокойной ночи. Его настойчивость поначалу развлекала Юту. Потом стала настораживать. И вот теперь она её откровенно пугала.

Однажды, когда он в очередной раз как-то догнал её после школы, Юта задала ему вопрос, который не оставлял её в покое с первого его поползновения коснуться её волос на уроке. Это была математика в пятом классе. Юта, тогда еще совсем крошечная девчушка, очень хотела ответить на вопрос учителя быстрее остальных и в нетерпении вскочила со своего места. В тот же миг в глазах запрыгали разноцветные звёздочки, а затылок пронзила острая боль, как от резкого удара.

– Прости, я не хотел, – горячо зашептал Джим, держа на своем указательном пальце вырванную прядь светло-русых волос Юты.

– Утырок! – крикнула она на него, и хотела было ударить, но, увидев его рыжие немытые патлы и кривые огромные зубы, торчащие вперед из приоткрытого рта, на неё впервые накатила волна омерзения к этому мальчишке.

– Не смей меня касаться, вонючий утырок, – выругалась она.

Этот случай оставил за собой первое замечание в её дневнике за плохое поведение.

«Дерётся учебниками и оскорбляет одноклассников, прошу принять меры» – размашисто вывела красной пастой на весь «Четверг» учительница математики.

Возможно, именно в тот день зародилось это чувство крайнего отвращения к рыжему долговязому парнишке, не упускавшему момента коснуться её.

– Почему именно я?

Это был тот самый вопрос, который не давал ей покоя ни днём, когда Солитёр ходил за ней по пятам, чем нервировал не только Юту, но и её друзей, ни ночью, когда он заваливал её сообщениями. Скрэппи предпочитал решать этот вопрос интеллектуальным унижением соперника. Но после того, как директор пригрозила поставить его на учет в комиссию по делам несовершеннолетних, он отстал от Солитёра. А тот начал с утроенной силой преследовать объект своего обожания.

– Ты когда-нибудь смотрела фильм про девушку – разведчицу? Помнишь, где она еще попала в руки к врагам, и они пытали её обнаженной на фоне виселицы?

– Что ты несёшь, вообще, идиот?

– Ты просто похожа на неё очень, – ответил он тогда.

Спустя неделю Юта перекрасилась в пепельную блондинку, но упёртого Джима смена цвета волос не остановила, а только раззадорила. С тех пор он больше не выпускал её из поля зрения дольше, чем на один день.

Наконец, телефон засветился холодным белым светом, действуя раздражающе на глаза. Прищурившись, Юта смотрела, как потихоньку загружаются приложения.

Вибрация не заставила себя долго ждать. Один вибро-гудок. Второй. Третий.

Все сообщения были от Солитёра.

«Пойдем воздухом подышим перед сном?»

«Ты сделала алгебру?»

«Я выучил стих про тебя, Ютка. Он называется «Космическая Дьяволица». Ахахах»

«Зарубился в игруху с пацанами, не теряй меня»

«Смотрел ты фото в инсту выложила со съемок вайна. Не понимаю, чего его все считают зачётным. Он, типа, неудачный, но, кстати, ржачный»

«Не хочешь отвечать?»

«Хээээй хо»

«Спи сладко, конфетка, пусть тебе приснюсь я»

После прочтения последнего сообщения Юта приложила два пальца к губам в жесте тошноты, будто её мог сейчас кто-то видеть в комнате.

Столько человек погибло в крушении поезда. У каждого из них ведь была страничка в социальных сетях. У некоторых еще и не одна. Сколько же теперь появилось мёртвых страниц. Когда-нибудь их станет больше, чем живых. Странно, что данная проблема не решается никаким образом. Можно было бы, например, удалить страницы тех, кто не появлялся в Сети более года. В каждом репортаже по телику показывали имена погибших, их фотографии, их топовые посты. Юта размышляла об этом всё утро, ворочаясь с боку на бок и представляя, какую из фотографий взяли бы себе за образец телевизионщики, не стань её вдруг завтра по невыясненным обстоятельствам.

«Спишь?»

Это было первое сообщение не от Джима.

Макс.