Отвергнутые

Мари приметила её в школьном коридоре совершенно случайно. Стоптанные ботинки на высокой шнуровке, юбка до пят и растянутый свитер, с торчащим краем белого воротничка рубашки. Лохматая коса с выбившимися прядями, переброшенная на левое плечо, прикрывала половину лица, на котором не было и следа косметики. Засаленные корни волос приоткрывали кожу головы, отчего казалось, что девушке грозит скорое облысение. Сиротливо висящая на предплечье полотняная сумка, била Юту по бедру при каждом шаге, но она, казалось, не обращала внимания на подобные мелочи. Не поднимая лица, она вяло ковыляла в сторону кабинета математики. В этом пугале Юту было не узнать. Так могла одеться Мари, но только не её восхитительная подружка, предпочитавшая обычно выглядеть, как преуспевающая модель. Но даже не это выделило её из общей массы школьников. На спине девушки красовался мятый лист бумаги формата А4, наискось приклеенный на скотч.

«СТУКАЧКА» – гласила крупная надпись, сделанная перманентным чёрным маркером.

Обгонявшие Юту ребята откровенно хихикали мерзким смехом, выплёвывая ей в лицо то самое ругательство, которое кричало с её спины. Склонив голову и плечи, она плелась, едва передвигая ноги. Сейчас она больше походила на сгорбленную временем старушку, чем на самоуверенную красотку. Подобного поведения Мари стерпеть не могла никак и окликнула подругу.

Но девушка не обернулась и, вообще, никак не отреагировала, будто это имя больше не принадлежало ей.

Немного ускорив шаг, Мари догнала её почти у самого входа в кабинет.

– Привет, дорогуля, – воскликнула она, распахнув свои объятия.

Та не пошевелилась в ответ, всем своим видом демонстрируя абсолютное безразличие к происходящему. В том числе к Мари с её внезапными вспышками радости от встречи. Мельком бросив на неё короткий взгляд, и даже не поприветствовав в ответ, Юта собралась было пройти мимо, но Мари оказалась проворнее. Она крепко обняла её и завопила прямо в ухо. Отвлекающий маневр удался. Юта даже не обратила внимания на шелест отрываемого с её спины скотча.

– Как ты, Ютыч? – спросила она как можно громче, придерживая её обеими ладонями за талию и незаметно комкая поганый лист бумаги с отвратительным ругательством.

– Можно я отвечу нецензурно? – уточнила она с издёвкой у Мари.

– А если цензурно?

– Не существует слов для достаточного описания моего состояния. Ты знаешь, что Нильс забирает документы из лицея и переводится в обычную школу? – спросила Юта.

– Да, уже знаю.

– Моя мама и слышать об этом не хочет. Мне придётся ходить сюда до самого выпускного. Я повешусь в парке раньше, чем нам выдадут аттестат.

– Что ты такое говоришь? – шёпотом возмутилась Мари, тряхнув подругу за плечи. – Не смей даже думать об этом! Почему мама не хочет перевести тебя? Её устраивает, что тебя здесь травят?

– Она не знает, – покачала Юта головой.

– Почему ты не расскажешь ей? Ведь это очень серьёзно, тебе не справиться в одиночку.

– Они все сказали мне, что если я вдруг нажалуюсь маме, и им влетит за издевательства надо мной, то мне не скрыться в другой школе. Они найдут меня и там. Отправят видео издевательств и скриншоты переписок. А кочевать из школы в школу до бесконечности тоже не вариант. Мне нужно учиться.

– Ты не учишься в этой атмосфере, Ют. Ты в ней разлагаешься.

– Знаешь, они никогда не смогут ненавидеть меня сильнее, чем я сама себя ненавижу за то, как поступила со Скрэппи. Я головой осознаю, что у меня просто не было выбора. Но совесть пожирает меня изнутри. Мне физически больно от своего предательства. Прости, мне пора на урок.

Опустив глаза в пол, чтобы случайно не натолкнуться на ухмылки одноклассников, Юта вошла в кабинет. Учитель отсутствовал, и класс чувствовал себя вольготно. Никого не стесняясь, они громко сопроводили Юту до её парты громким несмолкающим «Фуууууу».

– Чуваки, она коснулась меня! – закричал кто-то. – Я заражен стукачеством! Отрубите мне руку, пока зараза не распространилась!

– Иди и вымой их, идиот, – ответила ему какая-то девчонка. – Эта зараза передаётся через кровь, а если у тебя на коже нет открытых ран, то ты можешь спастись мылом и горячей водой из-под крана.

В тот же момент на Мари налетел один из близнецов, готовых душу продать за то, чтобы попасть в их компанию. Раньше они оба оказывали Юте знаки внимания и ходили за Максом по пятам, лишь бы засветиться на его канале. А теперь один из них бежит в туалет отмывать руки после того, как касается Юты. Двуличие людей и безнаказанная несправедливость, будто калёным железом, жгли Мари под лопаткой. Почему люди такие лживые твари? Почему они никогда не задумываются о том, что могут ранить других? Ведь мы все равны. У нас одинаковые чувства и желания. Мы можем отличаться внешне или же отдельными чертами характера. Но тепла, доброты и заботы хотят все без исключения. Никакие деньги не заменят простых человеческих отношений, как бы ни пытались масс-медиа внушить обратное. Как же так случилось, что они всё-таки вышли на первый план, оставив все моральные ценности далеко позади? Как, вообще, люди допустили подобное развитие событий?