Отвергнутый дар

Из квартиры они вышли около девяти. Могли бы раньше, но Акимину позвонила мама. Как Нина поняла, звонила потому, что узнала о разрыве сына с Мартой. Рома пытался что-то ей объяснить, но, видно, не получалось. Нина, став свидетелем этого разговора, впервые подумала о том, что у родителей Акимина заведомо будет к ней предвзятое отношение. Разлучница, вот как она выглядит в их глазах. Марту они наверняка любили. И уж точно привыкли к ней. А тут какая-то новая, незнакомая…

Когда они вышли из подъезда и стали садиться в машину, Нина почувствовала что-то враждебное. Она не могла объяснить, что это – мысль или взгляд, но ей стало не по себе, и захотелось обернуться. Нина сделала это. Но никого не увидела, кроме дремлющего на лавке пса. Почувствовав взгляд Водяновой, барбос встрепенулся, отряхнулся и гавкнул. А потом спрыгнул со своего лежбища и устремился к машине.

– Никак не привыкну к тому, что меня обожают животные, – проговорила Нина, захлопнув дверцу перед собачьим носом.

– Почему?

– Раньше я за ними этого не замечала. Все началось после смерти Василия.

– Придумываешь. Наверняка к тебе и раньше приставали бездомные собаки, но ты на этом не концентрировала своего внимания. Теперь же ко всему присматриваешься. И ищешь в окружающем мире что-то необычное. А мир-то, Нина, не изменился.

– То есть ты хочешь сказать, что мне не стоит вообще вспоминать о том, что Василий передал мне свой дар?

– Если ты не хочешь его принимать, то да.

– А я читала про одного мужчину, ему передал свой дар дядя, колдун, которого вся деревня боялась. Так вот, он сошел с ума, когда не захотел заниматься тем же.

– Может, племянник с ума сошел, потому что пил по-черному. В деревне мужик глушит так, что – либо мрет, либо трогается умом. И вот что я еще скажу. Не верь всему, что пишут. Это я тебе как журналист говорю! – Он потянулся к ней и чмокнул.

Нина сразу расслабилась, но тут вспомнила про своего домашнего питомца.

– Я же Карла не кормила сутки! Бедный ворон!

– Не переживай, он хлебницу откроет. Она у тебя пластмассовая, а у него клюв мощный. – Роман взял ее руку в свою. Благо в машине была коробка-автомат. – Сегодня снова ночуем у меня?

– Нет, Рома, сегодня я дома.

– Почему?

– Надо птице еды приготовить, постирать, посуду помыть, наконец.

– Нин, я без тебя не смогу…

И состроил такую физиономию, что Нина не сдержала улыбки.

– А как ты без меня раньше жил?

– Сам не понимаю…

Нина поцеловала Акимина в нос. Почему-то именно он, длинный, далеко не греческий, ей нравился больше всего. Да еще ямочки. «Когда мои дети спросят, за что я полюбила их папу, я так им и скажу: за нос и ямочки!» – подумалось Нине. И эта мысль удивила ее. Никогда ранее она не представляла кого-либо из мужчин отцом своих детей. Даже того, за кого чуть не вышла замуж. Детей своих она себе представляла. Причем исключительно сыновей. А вот их отцов – нет.

– Ром, а ты детей хочешь? – спросила Нина.

– Конечно. А ты?

– И я. Двух мальчиков.

– Обычно все мечтают о мальчике и девочке.

– Нет, никаких девочек! Надо кому-то оборвать наш бабий род. Пацанов хочу!

– Сделаем…

И так он это сказал, что Нина поверила. Сделает! И засмущалась.

– О, уже метро! – обрадовалась она, увидев большую букву «М».

– Может, все же сегодня приедешь? – не сдавался Роман. – Или я тебя заберу, хочешь? Хоть во сколько.

Нина покачала головой. Ей нужно было не только заняться домашними делами, но и немного побыть одной, чтобы осмыслить происходящее. Все так стремительно развивается! Еще несколько дней назад она ставила крест на своей личной жизни, а сегодня уже планирует детей. Надо остановиться, чтобы перевести дух!

Они расцеловались на прощание, и Нина вышла из машины. Не прошло и минуты, как она получила от Акимина сообщение с единственным словом: «Скучаю!» Затем последовало: «Люблю» и «Целую». Нина только собралась ответить, как телефон затрезвонил. Поговорить с ней желала работодательница.

– Водянова, ты не оборзела? – накинулась она на Нину.

– А поздороваться для начала не хотите?

– Тебя где носит? – хамила дальше галеристка.

– Я в метро. Еду на работу.

– Она едет на работу! Надо же… А ничего, что ты уже давным-давно должна на ней быть?

Нина хотела извиниться за опоздание, объяснить, что проспала, но неожиданно для самой себя ляпнула:

– Я еду в галерею, чтоб написать заявление об уходе!

Хозяйка сразу сменила тон:

– Нина, ты чего это вдруг? Если обиделась на то, что я тебе премию не выписала, так знай, я подумала и решила тебя поощрить. А то ведь на самом деле несправедливо…

Можно было торжествовать победу, но Нина вдруг совершенно отчетливо поняла, что больше не хочет работать в «Эстете». И вообще… Уж если менять жизнь, то кардинально.

– Спасибо, конечно, – сказала она, – но я уже нашла новое место.

Начальница не поверила.

– Да? – хмыкнула она. – И куда ж ты от нас уходишь?

Тут взгляд Нины упал на рекламный плакат, висящий на стене.

– Выставочный зал «Алексеевский», – прочла она на нем. – На станции метро «Алексеевская».

– Учти, две недели ты обязана отработать! – рявкнула галеристка и отсоединилась.