Отвергнутый дар

– Я не собирался убивать Авербуха. Кто он такой? Обычный торгаш. Только торгует чужими способностями. А мне нужен был посвященный. Поэтому я хотел убить сына Василия. Я искренне думал, что отец передал ему свой дар. Но потом я прочитал об Авербухе. Оказалось, он тоже имеет способности. И начинал как экстрасенс, просто жадность в нем оказалась сильнее желания помогать людям. Тогда я решил убить его. И это решение мне далось гораздо легче. Я не то чтобы вошел во вкус, я просто стал обыденнее относиться к чужой смерти.

– Но не к своей?

– Нет. Ее как раз надеюсь отсрочить. Потому как теперь верю, что в момент смерти происходит высвобождение какой-то скрытой энергии. Я чувствовал это. Я вбирал ее в себя. И тело мое наполнялось силой.

– Но зачем вы подставили Энгельса?

– Надо было кого-то подставить. Его легче всего. После того, как я похудел и постригся, мы стали похожи. И голоса у нас одного тембра. Я уже представлялся Славиным. А еще у меня был именной нож. На нем надпись на тибетском. Я заказал его в Индии, там тоже говорят и пишут на этом языке. Хотел Энгельсу на день рождения подарить.

– И не стыдно вам? Так обойтись с другом?

– С приятелем, – поправил ее Верещагин. – Но вы за него не волнуйтесь. После того, как найдут ваш труп, подозрения с него будут сняты. Они падут на Карского.

– Но почему я? – воскликнула Нина. – Что заставило вас выбрать меня в качестве жертвы? Я далека от мира экстрасенсов!

– Не обманывайте меня, Ниночка. Я все знаю. Вы дочь Василия.

– Откуда?

– От него самого. Когда он откровенничал со мной (как будто знал, что скоро умрет, и исповедовался), сказал, что у него есть дочка. И живет она неподалеку. А еще заметил, что она унаследовала его силу и… – Он указал на щеку Нины. – И родинку! Когда я явился на похороны Василия, то сразу понял, о ком он говорил.

– Вы были на похоронах?

– Да, наблюдал издали. Тогда-то я и понял, кто станет моей следующей жертвой. А еще я подумал, что пора проделать все по правилам. То есть не просто убить, а провести ритуал. – Он воткнул нож в пол. – Все, я закончил с пентаграммой и символами. Сейчас принесу чашу для крови, и будем приступать.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась Нина.

– Да вы не волнуйтесь, больно не будет. Я же не садист. Дам вам кое-что выпить, и вы впадете в забытье. В Индии, кстати, жертв тоже опаивали. Помните, как в кино про Индиану Джонса?

Он направился к своим сумкам и стал рыться в них.

Нина продолжала дергать руками, пытаясь освободиться. Но все было напрасно.

Путы держали крепко!

Однако вдруг… Ну просто ни с того ни с сего Нина почувствовала успокоение. Как будто кто-то незримый обнял ее, прижал к себе и прошептал: «Все будет хорошо, не бойся!» Нина сомкнула веки, чтобы ничего не видеть, только проникаться этим ощущением, но тут раздался шум.

Нина открыла глаза.

Что там такое? Неужели спасение?

И это действительно было оно. В лице Акимина! Он ворвался в помещение, держа перед собой доску, вырванную, по всей видимости, из забора, и занес ее над Верещагиным, чтобы ударить. Но тот успел отпрянуть. Роман снова бросился в атаку. Он видел беспомощную Нину и потерял самоконтроль. Его движения были беспорядочными, суетливыми. Зато Верещагин сохранял спокойствие и действовал выверенно, четко.

Дважды он ушел от ударов, один раз сделал точный выпад и ранил Романа в правую руку. Но тот перекинул доску в левую. И снова пошел в атаку.

На сей раз ему удалось достать врага. Он обрушил на него сильнейший удар. Попал по плечу. Верещагин аж присел, но не упал. Тогда Акимин с размаху шарахнул его по голове. Трухлявая доска переломилась. Роман остался практически безоружным. Но и Верещагин так обессилел, что рухнул на колени. Его руки тряслись. Казалось, они сейчас разожмутся и нож вывалится…

И вдруг произошло то, чего Нина никак не ожидала. Верещагин стал падать лицом вниз. Она думала, что он теряет сознание, но нет. Борис сделал это намеренно. Подавшись вперед, он вскинул руку с ножом и…

Воткнул его в живот Акимина.

Нина закричала.

Роман охнул.

По его куртке растеклось кровавое пятно. Кровь залила и руки Верещагина. Они соскользнули с рукоятки ножа и повисли вдоль тела. А потом и сам Борис стек на пол.

Через несколько секунд упал и Акимин.

– Рома! – позвала его Нина. Но он не откликнулся.

Сцепив зубы, Водянова рванула веревку. Она впилась ей в запястья, порезав их, но Нина терпела боль. И снова повторила попытку освободиться. Только после десятого рывка ей удалось выдернуть кол. К тому моменту ее руки были все в крови. Но разве это имело значение?

Нина подползла к Акимину и, всхлипывая, стала щупать пульс. Он был, но слабый…

Рома умирал! Нина это чувствовала. Когда она касалась его лица, груди, предплечий, ее руки немели и наполнялись тяжестью.

– Ромочка, Рома, ты слышишь… Потерпи, родной! Не умирай!