Отвернись. В плену у зверя

В её глазах отразился ужас. И направлен он был на меня. Снова боится. Вздохнул устало. М-да, дела. А она ещё и отодвинулась от меня.

– Ты совсем что ль?

Рыкнул на неё, убрав руки от лица (вообще не понял, чего закрывается) и, оторвав сочное бедро, протянул к её рту. Отодвигается, что за напасть? В зубы ей попытался мясо засунуть. Ну не разжевывать же самому. А её затошнило…

Сижу, смотрю. Офигеваю.

Это, блин, чем мне теперь её кормить? От мяса рвет. Чем же она питается? Пыльцой?

А пока я выстраивал сложный мыслительный процесс, она забилась в угол и давай рыдать в голос. И столько эмоций разом накатило, что меня самого чуть не вывернуло. У меня столько сразу не бывает. Точно.

И чего там только не было.

Страх, боль, отчаяние, безысходность, злость. Я только успевал фильтровать и вспоминать названия и ощущения. Весьма непривычно. И главное – ни единой положительной эмоции.

Ни благодарности за завтрак, ни радости, что наконец самец её выбрал, да еще какой.

Бросает на меня взгляды испуганные, а в глазах слезищи размером с моей кулак, чесс слово. Может у нее другой на примете был, а пометить не успел? Но запахов-то нет. Не из-за зайца она же ревет так. Вряд ли и что жилище не понравилось. И главное-то не спросишь ведь.

Пока пытался сообразить, чего ей может быть не так, она начала головой о стену биться. Уууу. Ещё мне не хватало. И так не шибко умная.

Подхватил её – как пушинку – усадил к себе на колени, сжал не сильно, но чтоб не вырвалась. Так безопаснее. А то сама себя покалечит, как мне с ней потом дальше. Она только повизгивала и пыталась оттолкнуть. И хоть меня это жутко бесило (по всем законам, моя теперь, не должна сопротивляться, всё. Надо было все же метку еще поставить для верности), я сдерживался. Как мог.

И вознаграждением мне стало, когда она, перестав ерзать, прислонилась прямо к груди, лбом. У меня аж по всему телу мурашки.

Ну и что что ревет. Поплачет – успокоится. Эмоциональная, чувствительная. Но зато не отталкивает, прижимается. Губками иногда касается моего плеча. Случайно. А может и специально, чего уж.

Пока она такая послушная, старался рассмотреть, прочувствовать получше. Нам теперь век вместе коротать. Пометить её еще надо для порядка. Ну с этим успеется. Это бы лучше во время близости, чтоб горячая была, не так больно.

А то кусни я ее сейчас, реветь сильнее будет. Ещё немного прижал к себе. Нет, не буду, конечно.

Она, всхлипывая, вырубилась, кажется. И дышит так жалобно, скулит. Меня боится. Из-за вчерашнего что ль? Эдак меня переклинило. Теперь вот прощения ждать. Не даст же больше.

А силой брать тоже не охота. Охота, чтоб сама… Эх. Сам вздохнул. И так жалко её стало, аж внутренности свело, в горле комок. Маленькая, больная, ещё и глупая. И не понимаем мы друг друга. Мне даже помочь ей никак.

Ну что еще ей может быть нужно? Всю голову сломал. Я не помнил прежнюю жизнь, но точно знал, что самка должна быть другой, да и вести себя иначе.

А она очухалась, и снова давай реветь. Ууу. Ладно. Подождем. Надоест же ей рано или поздно в самом деле. Вот тогда и посмотрим, что с ней дальше делать.

Может я ей показался слишком большим и напугал ещё? А ещё может боится, что раз она неправильная, то откажусь от неё или покалечу и прогоню? Так как ей объяснить-то, что не обижу. Пусть хоть какая. Никому не отдам. Наверно, думает, что не достойна счастья такого, вот и переживает.

Каждая её слезинка в моё сердце втыкалась сухой веткой, как в подушечки лап острые сучки в лесу. Но я просто сидел и ждал. Не оставлять же самочку одну, когда ей плохо. Мы теперь связаны. Вместе будем.

Иногда вдыхал её запах и носом по волосам водил. Очень хорошо. Мягкие, как шерсть новорожденного котенка. И кажется, она даже пахнет чем-то детским. Хоть и уже взрослая – я учуял.

Заметив на припухлой щечке особенно огромную слезинку, лизнул, успокаивая. А она ещё сильнее разревелась.

Я так и застыл, боясь больше шевелиться и трогать. Она теперь всегда так будет на ласку реагировать? Как бы мне её вылечить?

Девочка ещё дышала так тяжело и сердце колотилось, что я припадка боялся. Из-за того, что метки нет, я не так уж сильно её ощущаю и не могу повлиять никак…

За тяжелыми думами не сразу заметил, что самочка уже только всхлипывает мне в грудь, а голову так уютно мне на плечо устроила. Но заерзала на моих коленях, отчего у меня почти сразу и встал. Вот бы её…

А она мне говорит что-то своим голоском тоненьким, только чуть охрипла от рыданий. Ну это ничего. Пройдет. Это-то я понимаю. Пересадил, чтобы лицо было лучше видно. На губы смотрю – шевелятся.

Красиво.

Девчонка поморщилась. И на носике так мило складочки появились, что даже возбуждение схлынуло. Ну чисто – дитё. Захотелось заботиться о ней ещё больше.

По лицу видел, что что-то там думает себе. В глаза мне смотрит наконец прямо, взгляд не отводит – всегда бы так, а сама вся сжимается, ерзает, как будто… Нужду ей надо справить что ль?