Отвертка

— Я был в туннеле. Присутствовал при преступлении. Я знаю, что с того места, где вы стояли, вы не могли взять топор и подойти к Шону. Но об этом знаю только я. К делу это не подошьешь. И вот на рукоятке топора находят ваш отпечаток. Как он туда попал? Понятия не имею. Однако результаты экспертизы — это как раз та самая бумага, которую можно подшить к делу. Пока что перевешивает мое видение ситуации. Оно и будет перевешивать, уверяю вас, до тех пор, пока я занимаюсь этим делом. Я ясно излагаю свою мысль?

Излагал капитан ясно. Только мысль его, похоже, была не очень внятной. Я все равно ничего не понял, однако на всякий случай помотал головой. В смысле, что — да. В общих чертах уяснил.

— Тогда давайте поговорим о текущих делах.

— Давайте.

— Появились ли у вас какие-нибудь соображения?

Все эти мои гипотезы, выстроенные на дырке от бублика, трудно назвать соображениями. Однако, соблюдая хронологический порядок, я пересказал капитану все, что приходило мне в голову за последние три дня.

Мрачный сатанист Мартин — догадка о ритуальных мотивах убийства — звонок Осокина и его гипотеза насчет убийцы-левши. Финал: Брайан — левша.

— Топором парню досталось действительно не с той стороны. Это ваш приятель правильно подметил. Мы уже на следующее утро навели справки, кто в данной группе мог быть левшой.

— Брайан уже пятый день у вас под подозрением?

— Кроме того, что он левша, — что против него можно выставить? Мотива-то нет. Или вы что-то нащупали?

Я рассказал, как вчера мы с ирландцами ходили в «Dark Side».

— То есть вы считаете, что Брайан мог зарубить Шона из каких-то своих леворадикальных соображений?

— А вы можете предложить другую версию?

Капитан закурил новую сигарету.

— Знаете, когда я в последний раз был в Лондоне, тамошний коллега пригласил меня посидеть в кабачок. Ансамбль в тот вечер играл ирландский — что-то народное. Со скрипками и аккордеонами. Тоска смертная. Но народ смотрит на сцену аж замирая. Я спрашиваю приятеля: чего это они? А он отвечает: «Они не музыку слушают. Они следят, не собираются ли ирландцы из кабачка сматывать. ИРА опять встала на тропу войны. И если сейчас эти ребята соберут свои балалайки и ломанут на улицу, то через две минуты в баре не останется ни единой души, кроме нас. Сбежит даже бармен…»

Капитан посмотрел на меня, усмехнулся и продолжал:

— Мне кажется, вы попадаете под власть стереотипов. Если ирландец — значит, террорист. Представьте, что вы приехали бы в Штаты, стали свидетелем убийства и следователь начал бы подозревать вас только на том основании, что вы русский, а все русские — мафия. Что реально могло толкнуть этого Брайана на убийство? Я тоже не знаю. Если бы Шон встал на пути ИРА… или отстаивал бы идеи возврата Ирландии под власть Лондона… а так?

Мне было жаль расставаться со своей версией. Я попробовал настаивать:

— Вы хоть проверили? Может, Шон все-таки был замешан в каких-нибудь внутриирландских разборках?

Капитан достал из папочки лист факсового сообщения и протянул мне. На листе под грифом «Полицейское управление графства Мюнстер, Ирландия» шла краткая биография Шона Маллена, 1972 года рождения, уроженца Корк-сити, католика.

Ничего особенного: семья, колледж, университет, полгода работал в школе (английский язык в младших классах), стажер, затем полноправный корреспондент «Айриш ревью».

Специализировался на городских проблемах (образцы материалов прилагаются), печатался не часто и понемногу. Был подключен к новостной Интернет-ленте, какими обычно пользуются телевизионщики. До поездок в Россию за пределы Ирландии и Соединенного Королевства Великобритания не выезжал.

Я отложил листок и попытался вспомнить тихоню Шона. Лопоухий, рыжий, с неровными передними зубами и постоянной улыбочкой. Вот он идет с Мартином и что-то доказывает ему, тыча пальцем в руку чуть повыше запястья.

Подходит ко мне: «Как зовут этого офицера?» — «Игорь Николаевич». — «Ыгор Ныколаывеч?»

Они с капитаном отходят в глубь туннеля, свет гаснет…

Все…

Я вернул листок капитану.

— Хорошо. Мартина с Брайаном вы проверили и решили пока не подозревать. Так?

— Так.

— Нас с вами мы тоже не рассматриваем, да?

— Да.

— Кто остается? За кем вы мне предлагаете наблюдать? За девушкой?

Капитан смотрел на меня и молчал.

— Почему именно за ней? Она же девушка…

— Я не предлагаю вам никого подозревать. Я предлагаю вам внимательно смотреть и слушать. Может быть, отыщется какая-нибудь деталь.

— Она же девушка. Высокая, сильная, но все-таки не мужик. Не могла она ТАК рубануть топором…

Не меняя выражения лица, капитан проговорил:

— Илья Юрьевич, мы спустились в туннель вшестером. Четверо ирландцев, вы и я. Один убит, остаются пятеро. Если это не ирландцы, то кто? Двоих мы рассмотрели, осталась всего одна кандидатура. Давайте рассмотрим и ее. Потому как если выяснится, что и Дебби здесь ни при чем, то… Знаете, какая единственная улика останется в руках следствия?

Я ответил:

— Знаю. Мой отпечаток пальца на топоре.

14