Отверженная

Я улыбнулась, почувствовав себя дома. Мама с папой переговаривались, причитали. Подруга в шутку угрожала, а парень постоянно держал за руку. Слабость медленно отступала, но самое ужасное… память возвращалась.

С каждой секундой улыбка на моих губах становилась все больше похожей на пародию, мир вокруг тускнел, а воспоминания оттесняли собой реальность, возвращая в жуткие часы. Дыхание стало рваным, ком подкатил к горлу, а все места, к которым прикасался Шакалов ныли, хотя это и казалось безумием, моим воображением, бзиком подсознания…

— Эй, что тут происходит?! Родственники! — громко воскликнул уже знакомый Виктор Семенович Гайка и я замерла, вспоминая их с Кирилл разговор во сне… Во сне ли? — Нежели вы не видите, что делаете?! У пациентки поднялся пульс, прибор пищит, как ненормальны. Хотя, когда бы вы его услышали, если без умолку все болтаете в четыре голоса? ВОН из палаты, иначе вызову охрану!

Все вокруг затихли и начали быстро выползать из палаты, а я мертвой хваткой вцепилась в кисть матери, с мольбой глядя на нее. Странные, брошенные вскользь фразы врача и Шакалова не давали перестать думать о самом страшном: "А если что-то не так… Работает по старинке?", "Лежи смирно, Черничка. Не вынуждай меня передумать", и наконец: "Когда она придел в себя… Работаем по плану?"…

— Я останусь! — твердо заявила мама, от части правильно поняв мою тревогу. С детства я боялась врачей… Коротко ей улыбнувшись, я нахмурилась и осторожно спросила Гайку:

— Что произошло?

— Два дня назад вы поступили к нам в бессознательном состоянии. Предположительно на вас напал грабитель, ведь ваши вещи так и не были найдены. — словно заученную речь выпалил мужчина, а затем глянув в карту, тут же добавил: — Ах, да. Ваше состояние уже в норме. Тест на стрессоустойчивость вы не прошли, но организм уже восстановился. Почти. Домой нужно будет пройти дополнительное лечение и приходить ко мне на осмотры два раза в неделю. Бесплатные осмотры. Вы попали в число тех пациентов, услуги которым мы указываем бесплатно. Фортуна!

— И… все? — затаив дыхание, я испытывающе посмотрела на доктора и обомлела. Так вот, в чем был план Кирилла… Неужели, он просто выкинул меня вон, да еще и избавив от славы шлюхи и репутации падшей женщины? Не в чего стиле. Хотя, если учесть, что дважды за вечер я успела спасти ему сперва деньги, а затем и жизнь… Можно ли тогда рассчитывать на его человечность? Не веря свою счастью, я искоса глянула на маму и осторожно спросила: — Когда отпустили Влада и Ингу?

— Два дня назад и отпустили. Все обвинения сняли, а дело закрыли. Не переживай, милая. — женщина осторожно погладила меня по голове обеспокоенно заглядывая в глаза. — Почему ты так побледнела? Что случилось?

В последний раз посмотрев на Виктора Семеновича, я приняла единственное правильно решение в тот момент: соврать. Соврать впервые в жизни, чтобы… Уберечь родных? Хотя, кому уж лгать, не было ничего хуже в моем представлении, чем рассказать самым близким людям подробности той ночи, которую я постараюсь забыть. Выжгу из памяти, сотру новыми воспоминаниями, и стану счастлива. Не знаю, когда. Как скоро щемящий душу ком в горле отпустит и я смогу снова стать той Кристиной Хеви, что была когда-то.

Но я попытаюсь. Начну все с начала.

— Все отлично, мама. Как скоро мы пойдем домой? — улыбнувшись, прошептала я, сделав вид, что не услышала, как облегченной выдохнул Гайка. Нет, Шакалов не расквитался бы за свои поступки, расскажи я даже всему свету о его грехах. Нет… За них бы платил сам врач. А в нашем мире каждый спасает свою шкуру, как умеет.

Глава 4. Мы познакомились дважды

Два месяца пролетели быстро. Словно один безумно длинный и тяжелый день, полный пустых событий и лживых улыбок. Каждый день я просыпалась с диким желанием вычеркнуть из памяти те часы, пошатнувшие что-то внутри меня и изменившие до неузнаваемости. Но затея была глупая. За каждым углом чудился Шакалов, словно выжидающий момента, когда я стану наиболее уязвимой. По ночам снились не розовые пони, а жуткий торг телом в доме Кирилла.

Снова, снова, снова и снова…

Была надежда на сентябрь. Влад все активнее намекал на то, чтобы нам наконец-то съехаться, Инга твердила о нескончаемых вечеринках, а в вузе намечался крупный праздник. Но мне было плевать. Боль в груди не проходила, но мне удалось абстрагироваться. Только вот была одна загвоздка — чувств не осталось совсем. Любви, сострадания, желание что-то делать и куда-то двигаться.

На третий день учебы я просто свалилась в обморок на паре и меня оправили домой, сказав не возвращаться без полного медицинского осмотра. Увы, но три дня я не вспоминала даже о еде.

— Ты выглядишь так, словно серьезно больна. — шепнул мне на ухо куратор, а затем внимательно осмотрев с ног до головы, придирчиво пробормотал: — Кожа слишком бледная, синяки под глазами. За мешки, которыми можно воду возить, я вообще молчу! Но то, что ты совсем не разговариваешь пугает меня больше всего, Кристина. Где твоя пресловутая неуемная энергия и горящие фиолетовые глазки?