Отверженная

Отец с матерью уставились на меня такими глазами, словно в одну секунду я, Кристина Хеви, превратилась к Кристину Агилеру. Но если против первой новости сказать мне было нечего, то вторую оспорить я могла:

— А вот это уже не правда! Мы не женимся, не планируем и никогда не будем. Не верьте Шакалову, все не так…

Ладонь Кирилла внезапно оказалась у меня на губах, заставляя немедленно заткнуться. Я нахмурилась и тут же перевела взгляд на него, желая, наконец, сказать всю правду, какой бы она была не была. Плевать на весь мир! Держать подобное в себе и смотреть, как обхаживают этого урода родители было невыносимо.

Только вот я поперхнулась, проглотив язык. Картина, которая открылась, была где-то далеко за гранью реальности: Шакалов стоял на одном колене, с бархатной коробочкой, в которой находилось милое золотое кольцо с громадным фиолетовым камнем. Он смотрел на меня так… пронзительно, нежно и мило, что я открыла рот от удивления и тайком себя ущипнула.

— Любимая, выходи за меня замуж? — низко прошептал он, а затем вязко сглотнув, продолжил: — Обещаю тебе ту жизнь, о которой ты и не мечтала. Заботиться о тебе, наших детях и всей твоей семье. Прошлое всегда прошлом. Теперь нужно думать только о завтрашнем дне.

— Конечно, она согласна! — закричала мама, когда Шакалов, наконец, замолчал, а затем внимательно посмотрев на побелевшую меня, тихо добавила: — Согласна ведь, да? Милая, ну ты же не собираешься с ребенком одной оставаться…

— Не смей дочь. Не позорь род Хеви! — стукнув кулаком по столу, грозно рыкнул отец.

И тут меня словно обухом по голове ударило… Мягкий плюшевый мишка, сто роз, угощения, милый Шакалов и предложение руки, сердца и вечной любви. Это не была реальность. Просто не могла быть!

Из груди вырвался слабый смешок, затем второй, третий… А потом я и вовсе не могла остановится. Слезы текли из глаз, истерика никак не проходила, а ощущение сна заставляло смотреть на происходящее сквозь пальцы.

— Беременность, гормоны, настроение скачет… — услышала я растерянный голос мамы на заднем плане, но не смогла ее увидеть, ведь глаза были полные слез. — Кирилл, дай ей водички. Сейчас она успокоится и ответит…

Шакалов встал и положив коробочку на подоконник, отошел к чайнику. Несмотря на дикое головокружение, я чисто инстинктивно вскочила с места и с какой-то нереальной скоростью проскользнула мимо мужчины к двери. Уверенна, если бы он хотел — остановил. Но тогда единственным желанием было выбраться из чертового цирка, в котором я ощущала себя либо единственным здравым человеком, либо полной идиткой.

Ноги несли меня прочь, вниз по лестнице. Я не переобулась в сапожки и не надела плащ, посему выбежав на свежий осенний воздух смогла тут же ощутить его каждой клеточкой тела. Голые руки покрылись мурашками, волосы растрепались, а вместо куда-то пропавшего солнца на нос капнула первая капелька холодного дождя. Другая попала на грудь, и тело вздрогнуло. Затем голова, губы, руки и, наконец, начался ливень.

Я подняла голову вверх, ощущая странный прилив энергии. Как внезапно чьи-то руки одернули меня, заставляя вернуться в подъезд.

— Совсем не нормальная? Ты же беременная! — рыкнул Шакалов, приперев меня к стенке. Удерживая одной рукой, чтобы не брыкалась, другой натянул плащ. Затем поставил на пол мои полусапожки и с угрозой глядя в глаза, отчеканил: — Надевай. Быстро!

Странное ощущение апатии снова заставило на мгновение опустить руки и подчиниться. К тому же, навредить ребенку на самом деле не хотелось.

— Шакалов, — почти беззвучно шепнула я, удивляясь тому, как голос предательски дрожит. Мужчина поднял на меня заинтересованный взгляд и сделал шаг перед, заставляя нас соприкасаться каждой клеточкой тела. Я просунула руки между нами и поморщившись, отвернулась. Знакомый до боли запах духов вызывал приступ рвоты. — Зачем весь этот цирк? Что и кому ты хочешь доказать?

Его рука коснулась моего подбородка и осторожно очертила его контур. Я попыталась отстранится, но Шакалов резко схватил за горло и сжал, отрезая малейшую возможность шевельнуться. Дыхание мужчины обжигало мне висок, когда он низко прохрипел:

— Доказывать? Я ничего и никому не собираюсь доказывать. Просто пришли анализы и, как и было по плану, ты теперь моя. — свободной рукой он едва ощутимо провел дорожку под плащом от груди до бедра, а затем, зацепившись за край платья, начал осторожно двигаться вверх по голой коже. — Где ты лазила целый час, Черничка?! А?

— Не твое дело! — грубо выплюнула я, пытаясь хоть как-то компенсировать свою не способность противостоять ему физически. — Пусть дети твои. Но, вспомни, как они появились, а? Ты осеменитель, Шакалов. Но не отец.

Шакалов недовольно пробурчал себе что-то под нос, а затем закусил мочку моего уха с таким рвением, что я вскрикнула от боли.