Отверженная

— Твою мать, что ты тут натворила?! — зарычал Шакалов, разворачивая меня к себе лицом. Но я не могла сосредоточится, перестать плакать и просить о чем-то. Мир казался дымкой, а происходящее — сном. Тогда Кирилл размахнулся и ударил мне по щеке. Кожа запылала, и я замерла, наконец взглянув в его глаза. Злые и озабоченные, они будто хотели достучатся до чего-то, что было заперто для него: — Успокойся. Выдохни. Все хорошо.

— Хорошо?! ХОРОШО? Что это, Кирилл? Что ты делаешь? — голос задрожал, когда я обвела пальцем комнату. — Ради кого все это шоу? Кого ты убеждаешь в чем-то?

— Тебе нужно быть спокойной, чтобы сохранить здоровье и выносить ребенка. — словно робот, отчеканил мужчина. Он взял мое лицо в свои руки и проговорил по слогам: — Сейчас я дам тебе одну таблетку…

Таблетку… Для полной картины мне не хватало быть вечно на антидепрессантах. С глупой улыбкой, чистой головой и вечным желаний выспаться. Из горла вырвался смешок, затем другом, а после я вовсе не могла перестать хохотать. Наверное, Шакалова такая перемена настроение поразила до глубины души, на секунду он потерял контроль, что позволило оттолкнуть его и юркнуть к выходу из комнаты.

— Я не буду здесь спать. Готова поменяться со стюардессой Наташей на барак в лесу. Уверенна, ей твоя инициативность понравится. — выплюнула я на ходу, устремившись к лестнице. Но вот только успела я пройти один пролет, как тут же замерла.

Около окна, к электрической батарее наручниками была прикована… обезьяна. Настоящая, довольно внушительная, где-то мне по колено. Я вскрикнула, поздно испугавшись, а животное уставилось на меня, как на ненормальную. Дескать, это я, вообще-то, варварски заточена, а не ты!

— Не бойся. — руки Шакалов снова обвили мою талию, на этот раз более мягко и не настойчиво. — Это всего лишь причина беспорядка в гостевой спальне.

— Угум… — невнятно пробормотала я, вытирая слезы и возвращая ясность ума. Глаза у животного были умные, доставало оно, примерно, мне до колена. Агрессии не проявляло, что натолкнуло на логичный вопрос: — А затем ты обезьяну наручниками пристегнул?

— Черничка, так это твоя вина. Кто наверху начал кричать и плакать? — мужчина еще крепче прижал меня к себе, хоть я пыталась его оттолкнуть, затем поцеловал в весок и тихо прошептал на ухо: — Приедет Карим, я скажу ему, чтобы вывез ее из острова.

— Зачем ее вывозить… Тут же у нее семья, наверное… — задумчиво прошептала я, уже с жалость глядя на маленькую гостью. Как оказалось, девочка скрутилась в калачик и теперь жалобно скрежетала ногтями по батареи, издавая какие-то печальные звуки, похожие на плачь. — Стой. Кажется, я поняла…

Сделав шаг вперед, я отодвинулась от Шакалова, а сама зашла в спальню, в которой хозяйничала обезьянка. Пострадали в основном шакафы, в которых она будто что-то искала. И догадаться — что, не составило труда. Повсюду пахло бананами. Чертовы ароматизаторы!

Слава богу, где кухня я запомнила хорошо. Быстро сбегала вниз, набрала как можно больше фруктов и вернулась к означенному мужчине.

— Что это? — задумчиво кивнул он полные руки еды.

— Она есть хочет. Если мы ее покормим…

— Ее покормит Карим. Когда увезет. — жестко отрезал Шакалов, отворачиваясь. — Это дикое животное, Черничка. Оно может быть опасным.

— Пожалуйста… Я же не спрашиваю, где ты взял наручники в отпуске! — оживившаяся обезьянка, унюхав запах обеда, тут же вскочила на месте и попытавшись допрыгнуть к еде, едва не сломала себе руку.

Долгую минуту я делила отчаянье с гостьей, заглядывая в ее обреченные глаза. На глаза снова накатили слезы, ведь судьба этой маленькой девочки очень напоминала мою. Прямо перед ее носом были бананы, а дотянуться до них не приставлялось возможности. Кто-то другой решал, когда ей есть, а когда нет.

— Хорошо. Только я сам, а ты к ней не подходишь. — с тяжелым вздохом буркнул Кирилл, внезапно вырвав у меня из рук фрукты. Он медленно подошел к затаившейся обезьяне, а затем протянул ей бананы: — Ешь.

И кто бы мог подумать, что это дикое животное осторожно, но очень быстро проглотит десять бананов и пять персиков, а затем снова посмотрит на меня умоляющим взглядом.

— Сейчас! — с девочкой мы поняли друг друга без слов. Ей нужна была вода и она ее получила.

Уже под конец пира, Шакалов перестал сводить брови на переносице и кидать на обезьянку зловещие взгляды. Поэтому я решилась на вопрос:

— Может ты все-таки…

— Нет. До приезда Карима она будет пристегнута. — рыкнул он, заставляя нашу гостью снова сжаться под батареей.

И пусть Кирилл был упертым бараном, но я не собиралась давать животному погибнуть. Уже через пять минут девочка лежала на одеяле, возле временного туалета, корзинки с едой и бутылки с водой.

— Боже, что это! Какая мерзость… — из поворота показалась Наташа, с тряпкой и ведром. Наверняка Шакалов "попросил" ее убрать последствия погрома. Она с пренебрежением посмотрела на обезьяну и прошептала: — Я знаю номер местного комитета по отлову опасных животных. Если заявить, что на вас напали, ее усыпят в течении дня. Сейчас я только…