Отверженные

Однажды утром мадмуазель Жильнорман -старшая при всей невозмутимости своего характера вернулась к себе крайне возбужденная. Мариус опять просил деда разрешить ему куда-то ненадолго уехать, добавив, что хочет отправиться сегодня вечером. "Поезжай!"-ответил дед, а про себя, многозначительно подняв брови, буркнул: "Повадился таскаться по ночам". Мадмуазель Жильнорман поднялась в свою комнату крайне заинтригованная, бросив на лестнице в знак негодования: "Это уж чересчур!", а в знак удивления: "Куда же в самом деле он ездит?" Она заподозрила, что здесь не без какой-нибудь предосудительной сердечной истории, что здесь не без женщины, не без свидания, не без тайны, и была не прочь сунуть сюда свой оседланный очками нос. Любовный секрет - не менее лакомый кусочек, чем свежеиспеченная сплетня, и святые души не прочь его отведать. В тайниках ханжества всегда найдется запас любопытства к амурным делам.

Итак, она томилась смутным вожделением узнать, что это за романтическое приключение.

Дабы отвлечься от этого несколько непривычно волновавшего ее чувства любопытства, она прибегла к помощи своих талантов и принялась выводить бумажными нитками по бумажной материи фестоны, вышивая один из распространенных узоров эпохи Империи и Реставрации, с многочисленными кружками вроде каретного колеса. Работа была скучная, работница угрюмая. Она провела в своем кресле несколько часов, как вдруг дверь отворилась. Мадмуазель Жильнорман подняла нос; перед ней стоял, приветствуя ее по всем правилам воинского устава, поручик Теодюль. Она вскрикнула от радости. Можно быть старухой, недотрогой, богомолкой, тетушкой и все-таки испытывать удовольствие, видя у себя в комнате улана.

- Ты здесь, Теодюль! - воскликнула она.

- Проездом, тетушка.

- Поцелуй же меня!

- Рад стараться! - отвечал Теодюль и расцеловался с ней.

Тетушка Жильнорман подошла к секретеру и открыла его.

- Ну, уж недельку-то ты у нас погостишь?

- Уезжаю нынче же вечером, тетушка.

- Не может быть!

- Совершенно точно.

- Теодюль, дружок, прошу тебя, останься!

- Сердце говорит "да", а устав - "нет". Дело в следующем. Нас переводят в другой гарнизон. Мы стояли в Мелуне, а нас посылают в Гайон. Из старого гарнизона в новый надо ехать через Париж. Я и сказал себе: "Дай-ка повидаюсь с тетушкой".

- Вот тебе за труды.

Она вложила ему в руку десять луидоров.

- Вы хотите сказать, за удовольствие, дорогая тетушка.

Теодюль опять поцеловал ее, и она испытала приятное ощущение, когда галуны его мундира царапнули ей шею.

- Ты едешь с полком, на коне? - спросила она.

- Нет, тетушка. Мне хотелось во что бы то ни стало повидать вас. Я получил разрешение. Денщик ведет мою лошадь, а я еду в дилижансе. Да, кстати, у меня к вам вопрос.

- Что такое?

- Разве мой кузен Мариус Понмерси тоже куда-то уезжает?

- Откуда ты знаешь? -воскликнула тетушка; ее любопытство было возбуждено.

- По приезде я пошел в контору дилижансов, чтобы оставить за собою место в карете.

- И что же?

- Оказалось, что один из пассажиров уже приходил и оставил себе место на империале. Я видел в списке отъезжающих имя этого пассажира.

- Кто же это?

- Мариус Понмерси.

- Дрянной мальчишка! - возмутилась тетка. -Нет, твоему кузену далеко до тебя, он совсем не паинька. Смотрите, что он затеял - ночевать в дилижансе!

- Как и я.

- Но ты это делаешь по обязанности, а он по своему беспутству.

- Бездельник! - бросил Теодюль.

И тут мадмуазель Жильнорман -старшую осенило. Будь она мужчиной, она, наверно, хлопнула бы себя по лбу.

- Твой кузен знает тебя? - живо спросила она.

- Нет. Я-то его видел, а он ни разу не удостоил меня вниманием.

- Значит, вы поедете вместе?

- Он - на империале, я - внутри кареты.

- Куда идет дилижанс?

- В Андели.

- Значит, Мариус туда и едет?

- Если только, как и я, не выйдет где-нибудь раньше по пути. Я сойду в Верноне, мне надо захватить гайонскую почту. А о маршруте Мариуса не имею ни малейшего представления.

- Мариус! Какое противное имя! И вздумалось же назвать его Мариусом! Вот у тебя, я понимаю, имя - Теодюль!

- Я предпочел бы, чтобы меня звали Альфредом, - заметил офицер.

- Слушай, Теодюль!

- Слушаю, тетушка.

- Слушай внимательно!

- С превеликим вниманием.

- Итак, ты слушаешь?

- Да.

- Так вот, Мариус то и дело в отлучке.

- Ай-ай-ай!

- Он куда-то ездит.

- Ого!

- Не ночует дома.

- Эге!

- Нам хотелось бы узнать, что за этим кроется.

- Какая-нибудь юбка, - проговорил со спокойствием многоопытного человека Теодюль и с затаенной насмешкой, не оставлявшей места сомнениям, добавил: Девчонка.

- Так оно и есть! -воскликнула тетка; ей показалось, что она слышит самого Жильнормана; для нее слово "девчонка", произнесенное внучатным племянником и почти таким же тоном, каким оно произносилось двоюродным дедом, звучало особенно убедительно.

- Сделай нам одолжение, последи за Мариусом, - продолжала она. - Он тебя не знает, тебе это не составит труда. А раз уж тут замешалась девчонка, постарайся и ее увидать. Ты нам напишешь. Это позабавит дедушку.